В любви и боли

В любви и боли. Книга 3. Пролог

Что опять со мной не так? На кой, спрашивается, я это делаю? Или у мертвецов, как правило, не должно быть ни мыслей, ни чувств? Только инерционное, в буквальном смысле неосознанное движение «вперёд» — по пути, по которому его направляют руки некроманта?

Но в том-то и дело, в этот раз моей волей управлял вовсе не ты, хотя какое-то время мне и казалось, будто наши нити уже оборваны, то ли контузив меня данным фактом (и принятием, как за априори) до коматозного состояния, то ли и в самом деле убив особо изощрённым способом. А если говорить по правде, довольно странное ощущение.

С одной стороны, тебе это удалось – уничтожить меня до основания. Разрезать/раздробить/распылить на невидимые атомы, предварительно содрав «живьём» кожу (и всё, что под ней, вплоть до мозга костей), при чём очень и очень медленно. Каждый божий день с дотошной скрупулёзностью нейрохирурга срезая с моего тела слой за слоем, нерв за нервом, волокно за волокном то, чем я когда-то была… И для тебя это было далеко не рутинным занятием, а именно планомерной, идеально просчитанной идеей-фикс по моей тотальной ликвидации, так сказать, в твоём эксклюзивном авторском исполнении. По сути это и было убийство. И любой другой незаинтересованный аналитик, по-иному бы всё это и не воспринял, дав тому вполне чёткое и самое подходящее определение, назвав произошедшее не иначе, как психофизическим актом насилия, с целью лишения жертвы жизни.

И он был бы вполне прав, но только с одной стороны…

Про другую знали только мы с тобой. Хотя, вру… Я узнала о ней намного позже, уже после того, как ты меня убил, при чём дважды. И второй раз оказался не сколько контрольным (но и им в любом случае), а чем-то совершенно неожиданным; не сколько летальным, а перерождающим. Нет, не воскрешающим, ни чуть. Откровенно говоря, я понятия не имею, как это назвать. Но то что я стала абсолютно другой, в этом не было никаких сомнений.

Убитой, но проснувшейся. Стёртой под чистую в ничто, но восставшей. Сброшенной с края пропасти, разбившейся вдребезги на осколки, но не умершей. Полностью выпотрошенной, досмерти уставшей и измученной, но заново осмыслившей свою силу и открывшиеся возможности. Правда, на счёт возможностей я явно погорячилась, но хотя бы то утро в том доме было моей последней чертой неосмысленного безрассудства, вынудившее меня впасть в ту истерику…

Теперь же я шла по этим знакомым коридорам с едва узнаваемыми дверьми (чаще в совершенно неизвестные для меня помещения и комнаты) и прекрасно понимала, что делала это сама. Не по твоему прямому приказу, ни даже по просьбе или зову о помощи из твоих уст, как и далеко не из-за унизительных молений твоей жёнушки, а потому, что должна была. Частично из-за банального долга перед собственной совестью, а быть может из-за чёткого понимания, что я просто не имела теперь никакого морального права совершать то, что чуть было не сотворил со мною ты… И не сколько со мной, а с нами обоими.

Да… Ты это делал. Заставляя меня это чувствовать, жить этим, тонуть в твоём персональном безумии, в том, что тебя изъедало уже сколько времени, но никак не могло убить. И ты действительно этого хотел, словно окончательно свихнувшийся психопат, ведомый лишь своими маниакальными хотелками или инстинктами, свойственными прирождённым убийцам и насильникам. Разве что забыв собственные слова, то, о чём так любил повторять, подобно чёрной молитве…

Нашу Вселенную нельзя уничтожить!

То, что живёт в нас невозможно вырвать извне. Либо она сама нас сожжёт дотла изнутри, либо мы медленно сгорим в её сумасшествии тлеющими искрами на ветру. При чём не важно, будем ли мы вместе или каждый пойдёт своей дорогой. Ты же не мог забыть. Мы уже «пробовали»… И чем этот десятилетний эксперимент закончился.

Тем, что я шла теперь по коридорам твоей семейной квартиры на Риверз-Гарден, смотрела в затылок впереди идущей Реджины Спаркс и ощущала себя сомнамбулой, всё так же не понимая, что я здесь делаю, да и что я вообще могу сделать. Я же по существу так никем и оставалась, в особенности сейчас и в этом месте, после полного осознания, что ты со мной сотворил, а вернее, то, что от меня оставил. Едва живую тень призрачного фантома от Эллис Льюис, с трудом соображавшую, каким таким чудом её удалось заманить сюда. Ведь ты меня не ждал и не звал. Откуда Реджи взяла, что ты захочешь меня видеть? Я же понятия не имею, о чём с тобой говорить и как именно, да и возжелаешь ли ты со мной разговаривать? Услышишь ли меня?

А если я только всё усугублю? Вдруг я стану той самой причиной – недостающим элементом для намеченного тобою последнего шага? Вдруг это я заставлю тебя спустить тот треклятый курок.

Боже правый… Я же не переживу. Проще самой стать под пулю, чем оказаться свидетелем подобного кошмара второй раз в своей жизни. Я ещё не восстановилась, содранные тобою с моей сущности кожа и мясо только-только начали нарастать, регенерируя оголёнными и слишком чувствительными к внешней среде тканями. У меня даже не было не единой гарантии, что я вообще сумею прийти в себя окончательно. Это не то возрождение, когда обретаешь себя заново с более крепких позиций. Может к обыденной реальности у меня и появится иммунитет, но только не к нашей и уж тем более не к той, где не будет тебя…

Наверное, поэтому я и была такой сейчас. Полуживой, полупустой и отупевшей куклой, спрятавшись от внешнего мира где-то очень глубоко внутри себя, едва ощущая собственную реакцию и те же эмоции на окружающие предметы, знакомые стены безумно роскошной квартиры и Реджину Спаркс. Моё тело теперь служило для меня защитным панцирем, как и «застывшая» маска на моём ничего не выражающем лице. И даже в таком состоянии, только я одна понимала, зачем мне была нужна эта броня.

Как бы мне не хотелось умереть по-настоящему ещё пару дней назад под сминающим прессом твоих бездушных глаз, сейчас всё это ушло на задний план… Почти на задний. Скорее, тлело где-то там вместе со мной на нереальной глубине твоей бездны, куда ты меня благополучно сбросил. Я просто приказывала себе не думать об этом и не вспоминать, пусть оно порой и начинало пульсировать накатывающими волнами подрезающего страха в неожиданные моменты, особенно при ощущении твоей близости. Ведь я почти не соображала, куда мы уже дошли, в какой точке квартиры находимся и на каком расстоянии ты был от меня в эти самые секунды.

Реакция моментальная, буквально за пару секунд, как Реджи сбавила шаг и начала останавливаться перед массивными панелями двустворчатых дверей из лакированного дуба. Меня накрыло сразу, при чём нежданным волновым накатом изнутри, от низа живота к диафрагме, горлу и прямым транзитом в голову.

Сколько же мне стоило последних здравых мыслей, чтобы не поднять интуитивно руки и не накрыть ладонью живот. И как я не всхлипнула в голос от нежданного удушья, подкатившего к трахее той самой волной, которая наполняла меня подкожной лихорадкой, выбивая из-под ног устойчивую опору, каждый раз, когда я чувствовала тебя, ни разу не спутав твою близость с чьей-то чужой.

И похоже, земля подо мной-таки дрогнула, или это качнулась я от сильнейшего внутреннего удара, на пару мгновений ослепнув под беспорядочным мерцанием распускающихся перед глазами красно-белых роз. Я даже не успела сообразить, что это было. Мой собственный страх или нечто большее? Смертельная атака извне? Я почувствовала не только одного тебя? Словно кто-то неожиданно прокричал мне на ухо, в надежде напугать до реального обморока. Разве что абсолютно беззвучным криком.

А потом этот холод, будто к моей спине прижали глыбу льда, сковывая мышцы, суставы и сознание стягивающими спазмами ответного ступора. Или это ты вонзил в уязвимые точки моего тела свои хирургические иглы, смазанные парализующим ядом?

Предупреждение? Интуитивная вспышка чувства самосохранения? Предчувствие.

Глаза защипало обжигающими «искрами» нового притока боли, но едва ли моей. Удержаться от сильнейшего желания разрыдаться (да ещё и без причины) оказалось ещё труднее, чем заставить себя остановиться. Но чудо свершилось, и я увидела, как цепенею, подобно обледеневшей статуе в нескольких шагах за спиной Реджи.

Значит, это и были двери твоих личных комнат? Именно за ними ты провел большую часть своей супружеской жизни, называя своим домом, а то и целым убежищем? Мимо которых я, возможно, проходила не раз, но так и не догадалась, что за ними находилась территория твоего личного пространства, святая святых – место, где мне не суждено было находиться даже в своих самых смелых фантазиях.

Не удивительно, почему меня так приложило, не то чтобы тут же вернув в окружающую действительность, а, скорее, ещё глубже контузив, вначале резко, а потом очень-очень медленно стягивая в костлявый кулак полуобморочного состояния все мои нервы и эмоции в единый тугой жгут.

И как мне прикажете в подобном состоянии о чём-то говорить с тобой или хотя бы просто думать?

А сбежать? Я ведь не имела на это права, как и ты теперь не имел права прогонять меня отсюда. И это не тот страх, который подстрекает к побегу, не смотря на обострившиеся чувства самосохранения. Сейчас не ты диктуешь свои господские условия всем и каждому. Я больше не подчиняюсь твоим приказам, ни в эти минуты, отчитываемые оглушающим набатом взбесившегося сердца, и не в этом месте, где грань между прошлым и предстоящим тает на наших глазах с каждой пройденной секундой и проделанным кем-то из нас движением.

— Дэн… ты меня слышишь? – Реджина даже не обернулась ко мне. Возможно просто не смогла себя заставить сделать это, а не в попытке выказать своё надменное ко мне отношение полноправной хозяйки безумно огромной квартиры.

Сейчас мы обе находились практически на равных позициях, и не смотря на своё социальное превосходство, она была слабее меня, намного и ощутимее. Практически добитая, как и я, но уже без возможности воскреснуть и жить дальше.

А её подрезанный сдавленными рыданиями голосок. Сколько ей стоило сил удержать собственные слёзы, чтобы не прижаться щекой и животом к дверной панели, пока костяшки её дрожащего кулачка отбивали по непреступному дереву немощный стук едва держащегося на ногах просителя?

— Пожалуйста… — почти сходящим на нет шёпотом, с вынужденной паузой перед следующим рывком бессмысленного отчаяния. – Открой дверь… — и ещё одно, но куда затянувшееся молчание, в надежде услышать долгожданный ответ с той стороны, словно он мог решить за эти ничтожные секунды наше ближайшее будущее, полностью переиграв вынужденные меры предстоящих шагов.

И тишина. Мёртвая… страшная… не смотря на оглушающее шипение собственной крови в висках с агонизирующей аритмией упрямого сердца.

Только это не та тишина, которая заставляет нас закрывать глаза и расслабляться в её убаюкивающем коконе. Наоборот… Та, что натягивает твои мышцы с нервами до смертельно опасного предела, до реальной физической боли, чтобы в конце ударить по обострённому слуху и оголённым чувствам контрольным «выстрелом» необратимого фатума.

— К тебе пришли… — кажется, прошла целая вечность, перед тем, как голос Реджины Спаркс нарушил её, вернее, процарапал по её хрустальной поверхности дребезжащими разломи никуда не девшейся действительности. Чтобы я не ощутила, как же она не хотела этого произносить, ломая себя изнутри. – С тобой хотят поговорить…

Даже для меня, чуть живой и мало что соображающей, было невыносимо наблюдать за ней, как и слушать её немощный голосок, на деле оказавшийся слишком слабым, чтобы его могли расслышать за дверьми, за которые она цеплялась, как за ту хрупкую соломинку, подобно тонущему посреди бури. Боюсь, у меня не было для этого нужных сил, не говоря о желании представлять, сколько же она успела прожить в данном состоянии, в окружающем её кошмаре и не свихнуться. Ведь она смогла прийти ко мне сама, лично, а теперь ещё и привести к твоим дверям, в то время, как тебя сломало на раз, будто сбросив следом за мной в твою персональную бездну.

Только я, как-то умудрилась выжить, а вот ты… Или ты и не хотел никогда жить, надеясь когда-нибудь забрать меня в свою тьму следом за собой?

— Давайте я попробую. – импульсивный шаг вперёд со слетающими с уст неосознанными словами до того, как я успела понять, что делаю и говорю.

Разве мертвецы умеют думать и говорить?

Но я уже стою прямо у дверей и держу Реджину за запястье, мягким, ненасильственным давлением опуская ей руку и тем самым предлагая ей уступить место мне. Может при других обстоятельствах она бы её и выдернула, но только не сейчас и не здесь. Лишь ещё больше побелела (хотя не представляю, куда уж больше) и кое-как сумела удержаться, чтобы не сжать пальцы в кулак и не проявить на оцепеневшем лице свои истинные ко мне чувства.

И я могу понять её в эти мгновения, как никто другой, представляя, сколько же ей на самом деле понадобилось мужества и той же ненависти, дабы собрать остатки сил и волю воедино для всех своих прошлых и будущих шагов, здраво осознавая, что другие пути попросту обречены на провал. Не важно, как и кто, важен только результат. Даже если после этого она окажется первой, кто вонзит мне в спину нож. Сейчас – вынужденное смирение в соучастии, инициатором которого она и являлась. Я – всего лишь средство к достижению желанной цели, наименьшее из зол. Она готова меня терпеть, при этом не понимая многих вещей и возможных последствий. Как и не понимая, что её не то что не слышат за этими дверьми, но и никогда не слышали стоя с ней рядом, и никогда уже не услышат… НИ-КО-ГДА

Она просто отошла, или отступила, как делают все, когда признают своё поражение. Другого бы она и не совершила, в который уже тысячный за всю свою жизнь раз принимая собственную участь безликой тени, как за единственную форму существования в этом мире. Только она для тебя всегда была тем призраком, которого ты не чувствовал и не замечал в упор, наивно надеясь, что это когда-нибудь изменится.

Напрасно, Реджи… напрасно.

Даже я её не чувствовала так, как почувствовала восставшую перед моим взором преграду из массивных панелей дубовых дверей. Монументальный холод мёртвого равнодушия, специфический аромат дерева и едва различимые нотки остекленевшего лака. И я знала, что они заперты… изнутри… твоей рукой. Я знала, что ты там, прямо за ними, впервые за последние дни испытав острейшую боль твоей близости, схожую с нехваткой кислорода и его быстрой потерей от мысли, что если у меня ничего не получится, то я просто задохнусь. Не сумею принять того факта, что мне придётся прожить всю свою оставшуюся жизнь без этих ощущений. Без ощущения ТЕБЯ.

— Дэн. – да, они всё ещё стояли между нами, глухой стеной, как десять непреодолимых лет нашего фатального расставания, как пять последних месяцев нашей обоюдной агонии в кроваво-чёрном царстве твоей мести и боли. Но даже они не могли задавить силу твоей близости, пульсацию твоей тьмы… безмолвные крики моего Дэнни. Я осязала тебя, слышала и видела так же остро и глубоко, когда ты завязывал мне глаза плотной повязкой своего окутывающего мрака и сковывал тело ледяными оковами своей смертельной ненависти.

Мне не нужно смотреть на двери, достаточно закрыть веки. Приоткрыть губы и прошептать…

…Дэнни… это я… Пусти меня! Пожалуйста. Пусти меня к себе.

При этом не понимая, говорю ли я это вслух или же просто думаю.

Я не знаю. Всё это не имеет никакого значения. Важно только то, что ты единственный, кто может меня услышать, сливаясь собственным сердцебиением с аритмией моего обезумевшего сердца, учащённым дыханием и режущими до кровавых ран эмоциями со спутанными мыслями моих ментальных молитв.

Да, Дэн… я молюсь тебе! Моему Богу и Дьяволу! Чтобы ты меня услышал и внял каждому скулящему в моём горле слову. Позволил почувствовать намного большее, чем мёртвый холод этих грёбаных дверей. Твои ответные движения, твои бесшумные шаги босых ног по тёплому паркету, твой полупустой взгляд, смотрящий именно туда, где за дверьми, освещёнными с твоей стороны из окон яркими лучами апрельского солнца, находилось моё лицо и прикрытые глаза. И ты не мог ошибиться в эти бесконечно долгие мгновения… Ты на самом деле меня слышал.

…Всего несколько шагов. Это же не сложно для тебя. Просто дай мне быть рядом и плевать, что твой взбесившийся зверь сделает со мной. Мне не страшно, честно… Мне куда страшнее, если ты меня не пустишь.

Кажется, я расслышала сдавленный всхлип несдержанного удивления-радости со стороны Реджины Спаркс, единственное, что напомнило о её присутствии в тот самый момент, когда мой бредовый шёпот вскрыло звуком механических щелчков дверного замка. И, кажется, только тогда, испуганно распахнув веки я увидела, что не только стою перед дверьми, а также, как и Реджи до меня, прижимаю к ним свои дрожащие ладони. Будто пытаюсь через них дотронуться до тебя, до твоего воспалённого тела и вспотевшей кожи, чтобы забрать часть скрытой под нею сумасшедшей боли кровоточащих ран.

И я практически не расслышала последнего звукового щелчка, открывающейся створки массивной двери, поскольку моё сердце решило разорвать абсолютно всё акустическое пространство своим оглушающим набатом изнутри. С таким же успехом, оно могло разорвать и меня, ещё до того, как мои полуослепшие глаза увидели не менее слепящую полосу яркого света в образовавшемся проёме.

Всего небольшая воздушная линия шириной в два дюйма, застывшая через секунду слишком узкой чертой дозволенного твоей рукой «входа», и всё…

Момент истины или последний отчёт? Конец? Предел? Последняя межа перед последним прыжком последнего падения? Но разве мы с тобой не упали и не разбились несколько дней назад? Или тот раз был генеральной репетиций к настоящему срыву, к нынешней точке летального апогея нашего с тобой противостояния? Дальше уже некуда идти и не на что надеяться, поскольку за болью и сводящими с ума страхами только один возможный предел.

…Вы до сих пор это читаете и вам всё ещё интересно, что на самом деле происходит и что именно нас довело до этой грани нашего почти догоревшего существования? Что ж… я никому ничего не запрещаю, это ваш выбор, пусть и далёкий от моего. Нельзя прикоснуться к безумию и не заразиться его вирусом хотя бы поверхностно, не прочувствовать и не пережить вскрытие его хирургических лезвий на собственном парализованном рассудке. Хотя, вы правы, болеть им и быть его частью – совсем разные понятия…

Когда-то (возможно ещё совсем недавно) я была Эллис Льюис, а ты был Дэниэлом Мэндэллом-младшим – моим боссом, Хозяином и персональным Палачом. И закончившаяся история вовсе не о исцеляющей любви, а о том, что творит с нами наше собственное безумие с желаниями, которые не вписываются в рамки обыденной жизни обычных людей. Да, ты хотел большего, впрочем, как и я… И к чему всё это в конечном счёте нас привело. Неужели ты мечтал именно об этом? Или Вселенная не спрашивает, какие цели мы преследуем, сдавая на руки последствия наших одержимых деяний, даже если это наша собственная Вселенная, наполненная нашей неизлечимой болью и нашей всеразрушающей любовью. Мы получили то, что заслуживали изначально? Других вариантов не существовало? Это и есть предел того, чем мы были? Предел нас самих? Предел нашей любви и боли? Начало и конец нашего необратимого падения.

В любви и боли

Нет, у мести не бывает сроков хранения, но чем острее желание отомстить, тем глубже и изощреннее фантазии палача. Насколько далеко он готов зайти в своей неутолимой жажде, чем не побоится пожертвовать ради достижения всех своих одержимых идей, и как долго он готов вести игру, исход которой не известен даже ему?

Во что выльется десять лет ожидания для его ничего не подозревающей жертвы? И будет ли это просчитанной до самого последнего шага искусной игрой виртуозного мастера, а не новой черно-бело-красной жизнью обоюдного безумия?

Есть ли у реальности пределы, и если да, как узнать, когда именно ты их перешёл? Есть ли у боли свои границы и насколько сильна твоя ненависть, чтобы воплотить в жизнь все свои одержимые желания, вложить всю силу своей жажды мести в каждый проделанный тобою шаг. Как глубоко ты хочешь завести в этот черно-кровавый мрак свою безвольную жертву, и готов ли ты сам погрузиться в ее бездну без шанса на возврат?

Предупреждение: В книге присутствуют сцены «шокирующего» эротического содержания 21+, тяжёлый психологический (эмоциональный) контекст, нецензурная лексика, очень много-много текста и описаний.

Книга выкладывается в своём черновом варианте только для ознакомления. Автор не проводил глубокой редакции и корректировки текста, поэтому он заранее приносит извинения за возможные ошибки, ляпы и т.п.

Отзывы читателей

Борьба человека с системой

Книги про сильных женщин

Мария Метлицкая, Муравьева Ирина Лазаревна, Трауб Маша, Борисова Ариадна, Карпович Ольга, Нестерина Елена Вячеславовна, Гольман Иосиф Абрамович, Артемьева Галина Марковна

В любви и боли

скачано: 254 раза.

скачано: 252 раза.

скачано: 194 раза.

скачано: 105 раз.

3 час 13 мин назад

3 час 23 мин назад

4 час 37 мин назад

9 час 39 мин назад

6 дней 12 час 5 мин назад

14 дней 0 час 17 мин назад

16 дней 3 час 52 мин назад

21 день 8 час 28 мин назад

27 дней 22 час 4 мин назад

43 дня 3 час 27 мин назад

Произведение понравилось (люблю книги/фильмы/сериалы с гендерной интригой), но впечатление несколько испорчено нагромождением запятых в абсолютно неожиданных местах, например, между подлежащим и сказуемым. Методом тыка открываем 26 страницу и читаем. "Ушастая гадина, просто замерла посреди дороги. Сначала, я подумала, что быть может, животное просто устало", "Сливаться разумом с животным, мне совершенно не хотелось, а на лёгкое касание моей тени, я просто не знала, как отреагирует эта неадекватная кляча", "Оба возницы странным и недоуменным взглядом, рассматривали меня", "Изначально небольшая крепость, обзавелась живыми кварталами", "Попутно, я отслеживала мысли тех, с кем разговаривала на предмет лжи", "Осел, дернул ушами", "Осел, неспешно трусил", "Чего изволит, Господин?", "Ее тонкие пальцы, легко перебирали струны", "Была одета в дорогое кимоно, бледно розового цвета", "Молодому господину, понравилась наша Сиоти?" И так можно процитировать всю книгу, а здесь всего три страницы) И это при том, что я пропускала длинные предложения. Я и сама — далеко не филолог, русский язык мне не родной, но читать и отмечать ошибки- ужасно. По философии Дао Хэ у меня тоже возникли некоторые вопросы, но на них, боюсь, ответа я не получу

Вырубает не хуже снотворного.

Мешанина сплошная, текст не разбит на какие-либо смысловые куски- то миры богов, причем разных культур вперемешку, то наше время. За этими рваными кусками смысла не уловить. Бросила на 2 же стр.

Начало одной книги, середина другой, концовки нет ни у одной. Жаль убитого времени, надо было сразу в конец заглядывать

Вроде бы, вчера была полная книга, когда успели удалить? Бесплатную еще прочитала бы, но за деньги ее не стоит читать.

Источники:
В любви и боли. Книга 3. Пролог
В любви и боли. Книга 3. Пролог Что опять со мной не так? На кой, спрашивается, я это делаю? Или у мертвецов, как правило, не должно быть ни мыслей, ни чувств? Только инерционное, в буквальном
http://www.proza.ru/2017/06/07/1599
В любви и боли
Скачать книгу В любви и боли — Д. А. Новоторова, читать отзывы, аннотацию. Читать книгу онлайн. Жанр книги: Современные любовные романы, Эротика. Купить книгу. Похожие книги на В любви и боли.
http://avidreaders.ru/book/v-lyubvi-i-boli-si.html
В любви и боли
В любви и боли скачано: 254 раза. скачано: 252 раза. скачано: 194 раза. скачано: 105 раз. 3 час 13 мин назад 3 час 23 мин назад 4 час 37 мин назад 9 час 39 мин назад
http://www.litlib.net/bk/44594/read