Обучение детей мигрантов российских школах
Обучение детей-мигрантов в российских школах как один из аспектов инклюзивного образования 
659
Розенблюм С.А., гимназия № 1540, координатор инклюзивного образования, Москва, Россия, s.a.rosenblum@gmail.com
Full Text (PDF, 520 kb)
Citation Google Scholar
Миграционные процессы последних лет привели к тому, что школа столкнулась с принципиально новыми вызовами. В мегаполисах возникают классы, где большинство детей не говорит на государственном языке, что ведет к сегрегации и создает клубок межнациональных проблем. Так же как при инклюзивном обучении детей с ОВЗ, так и для интеграции детей-мигрантов в иноязычной и инокультурной среде оптимальной стратегией является равномерное распределение их потока по разным школам. Каждая школа должна быть готова их принять; но инклюзия должна быть не стихийной, а подготовленной.
Инклюзия предполагает, существование достаточно однородной среды, в которую попадает особый ребенок; чтобы среда его приняла, и он, и среда должны меняться навстречу друг другу. При этом «особость» ребенка может быть связана как с его здоровьем, так и с тем, что он — человек другой культуры.
Для инклюзии ребенка-мигранта необходимы: психологическое сопровождение; тренинги и воспитательные мероприятия, нацеленные на развитие толерантности и навыков межкультурной коммуникации у всех учащихся школы; повышение квалификации преподавателей, работающих в условиях гетерогенных многонациональных классов; включение детей-мигрантов в активную проектную деятельность, позволяющую выявить их таланты и раскрыть их возможности; особые правила по оцениванию знаний и умений учащихся-мигрантов.
Итак, работа с детьми-мигрантами является одной из составляющих инклюзивного образования, созданию общей принимающей атмосферы в школе.
Ссылка для цитирования
Этнопсихология | Шорохова В.А., Хухлаев О.Е., Дагбаева С.Б.
В Москве осталось всего пять «Школ русского языка» для детей мигрантов
В 2014-2015 учебном году в московских школах училось 25.357 детей – иностранных граждан. Какие возможности предоставляет город, чтобы помочь этим детям выучить русский язык, не только общаться на простые темы, но и осваивать школьную программу? На 12-миллионную Москву – всего пять «Школ русского языка» для детей мигрантов, и лишь две из них – бесплатные. Как происходит адаптация детей-иностранцев, готовы ли школы менять программу, если в классе учатся дети-инофоны, и почему «Школ русского языка» должно быть как можно больше, «Фергана.Ру» поговорила со специалистом в области обучения детей-билингвов и изучающих русский как иностранный, автором учебных пособий, кандидатом филологических наук, доцентом Московского института открытого образования Ольгой Синёвой.
– Ольга Владимировна, у вас есть статистика, сколько детей мигрантов учится в московских школах?
– Все данные за прошлый учебный год были опубликованы в журнале «Добрососедство». В Москве училось 25.357 детей-иностранцев, в том числе 157 афганцев, 481 гражданин Казахстана, 3.128 граждан Кыргызстана, 2.769 детей – граждан Таджикистана, 114 – Туркмении, 2.186 – Узбекистана. 70 китайцев, 54 турка. Из Украины – 4.907 детей. Это количество – около 25 тысяч – остается приблизительно одним и тем же из года в год, соотношение иногда меняется, сейчас, например, киргизов больше стало.
– Видимо, из-за того, что Кыргызстан вступил в ЕАЭС, и многие формальные проблемы были сняты.
– Может быть. Данных о детях из семей мигрантов, у которых есть российский паспорт, у нас нет. У учителей критерий такой: насколько ученик, приехавший из другой страны, погружен в русскую культуру, владеет ли русским языком, и на каком уровне. По наблюдениям педагогов, с которыми я работала на курсе повышения квалификации «Методика преподавания русского языка в поликультурном разноуровневом классе» с сентября по декабрь, – а это 75 человек, – детей мигрантов не так много, в среднем 15-20% в классе. Но эти дети плохо владеют языком, и возникает проблема: либо их подтягивать, и тогда страдают остальные ученики, либо не обращать на них внимания, «что вырастет, то вырастет»… В таком случае в будущем возникнут серьезные проблемы и у них, и в школе, которая получает маргинальных учеников… Вопрос организации языковой подготовки детей мигрантов – самый сложный.
– В 2006 году Департамент образования Москвы издал указ о создании «Школ русского языка» – структурных подразделений внутри обычных школ, которые бы обучали детей-иностранцев русскому языку в течение одного учебного года. Сколько в Москве «Школ русского языка» сегодня?
– Пять, из них две бесплатные, а три существуют за счет родителей. Но в прошлом учебном году 18 групп ШРЯ работали в семи образовательных организациях, в которых прошли обучение 262 человека. Сейчас «Школы русского языка» исчезают. Проблемы начались, когда пошел процесс реорганизации системы образования и объединения школ в учебные комплексы.
– Раньше «Школам русского языка», как структурным подразделениям, выделялось отдельное финансирование. Учебный план предполагал 24 часа учебных занятий в неделю в течение года, а также занятия с логопедом. Сейчас система финансирования стала иной, и, возможно, школа может получить грант на этот вид деятельности, но пока школы не научились выстраивать подобную работу. Пройдет некоторое время, опыт появится.
У школ сегодня есть возможность обучать детей «Русскому как иностранному» во второй половине дня в рамках предмета по выбору «Русский язык». Группу можно открыть, если набирается не менее пяти учеников, и заниматься два часа в неделю, то есть два урока. Таких групп в прошлом году было 24, не так много, в них учились 327 человек. Директора не в полной мере пользуются этим ресурсом, хотя и это большое подспорье для тех детей, которые плохо владеют языком.
– А почему для ШРЯ не годится подушное финансирование, которое введено в московских школах?
– Система подушного финансирования делает выгодным включать детей-иностранцев в общие списки классов. Но с другой стороны, если этими детьми специально не заниматься, то их «неуспеваемость» снижает общий балл, портит картину успешности учебного процесса. По русскому языку у такого ребенка не будет «отлично», если применять к нему требования ФГОС (Федерального государственного образовательного стандарта). Но здесь должен быть совершенно иной подход к аттестации: насколько ученик-инофон освоил программу «Русский язык как иностранный». И этот вопрос тоже остается открытым.
Ребенок, который приехал в Россию и будет учиться в общеобразовательной школе, должен не просто научиться говорить, читать и писать по-русски, он должен освоить учебно-научный стиль речи, чтобы потом нормально получать образование наряду с носителями русского языка. Это архисложная задача, и конечно, полностью ее решить за один год невозможно. Человек способный, с развитым интеллектом осваивает систему чужого языка не менее чем за три года при таком интенсивном обучении, как в ШРЯ. Поэтому тот факт, что мы пока еще не построили систему, соотносимую с деятельностью «Школ русского языка», мешает полноценному образовательному процессу: теряют и дети мигрантов, и дети – носители русского языка, и педагоги. Важно то, что разработанные для ШРЯ методики, сам опыт обучения детей необходимо сохранить, преобразовав, применять в новых условиях.
– В чем заключается особенность методики, разработанной для ШРЯ?
– Часто в школу поступают дети мигрантов с еще не сложившейся системой родного языка. Они не умеют учиться, не умеют читать и писать, работать со словом даже на родном языке. Им необходимо больше, чем обучение языку: навыки учебной деятельности, педагоги восстанавливают, прививают или формируют фоновые знания, смягчается культурный шок, так как ребенок видит, что не только у него языковые проблемы. Это также своеобразная диагностика когнитивного состояния ребенка, потому что он наблюдается в процессе учебы. В ШРЯ работали психологи и логопеды: часто приходили дети-инофоны с логопедическими проблемами, и нельзя требовать понимания, где пишем «ща», а где «ча», если ребенок не может это произнести.
Если смотреть на проблему обучения детей-мигрантов по-государственному, имея в виду статус России, русского языка в мире, то конечно, необходимо инвестировать в структуры, подобные «Школам русского языка». Социо-лингвистические исследования подтверждают, что уже через год начинается сильная социализация ребенка, и он в семье начинает говорить по-русски, потому что в школе целый день говорит именно так. И очень часто родители обращаются к ребенку на родном языке, а он отвечает по-русски, и получается, что ребенок социализирует своих родителей.
Возможно, нужно пересмотреть программы, разработанные когда-то для ШРЯ, с учетом экономии, усилить интегративные процессы, взаимодействие учеников-носителей русского родного языка и детей мигрантов. В «Школах русского языка» все это было предусмотрено: дети-инофоны имели право пойти на урок в обычный класс, если им было по силам что-то понять, особенно если это практико-ориентированные предметы, они участвовали в общих мероприятиях, проектах. В наших программах ШРЯ все было достаточно разумно, и интенсив – 24 часа в неделю – позволял значительно продвинуться в формировании коммуникативной, познавательной компетенций.
– Почему тогда так мало учеников в «Школах русского языка» в прошлом учебном году? Нет информации? Или родители не хотели, чтобы дети теряли год, мол, ребенок и без этого заговорит?
– Вы сами и ответили. Все в комплексе. Самое большое количество структурных подразделений под названием «Школа русского языка» в прошлые годы – 13. В Москве 10 округов, практически по одной школе в каждом, в ЮВАО – три. Немного. Цифры говорят сами за себя.
– В каких московских округах выше потребность в «Школах русского языка»?
– Юго-Восточный, Восточный и Северо-Восточный округа. Лет десять назад доходило до пятидесяти-семидесяти процентов, но сегодня такая ситуация лишь в отдельных случаях.
– А вопрос методики преподавания русского языка детям-иностранцам решен? Я несколько раз <ahref=http: www.fergananews.com=”” article.php?id=”7716″ target=”_blank”>брала интервью на эти темы, и постоянно поднималась проблема отсутствия методики и учебников. В группе обычно дети разного возраста, разного уровня подготовки…
– Сложно сказать «вопрос решен», потому что нет предела совершенству, особенно в методике преподавания «Русского как иностранного» детям. Можно сказать, что вопрос методик все еще решается. Но самый сложный этап, когда не было ничего, – преодолен, учебный комплект «Русский язык от ступени к ступени», в котором отражена наша методика, выдержал второе издание и по-прежнему востребован.
Когда перед педагогом иноязычный коллектив, но он однородный, допустим, тюркоязычные дети, то материал выстраивается сообразно ситуации. Если в классе дети-инофоны, носители языков с разными типами грамматического строя (финноугорские, картвельские, армянский, инославянские и проч.), то и отбирать учебный материал надо по-другому.
Вторая проблема – разновозрастность групп: в группу с нулевым уровнем владения языком могут поступить восьми- и тринадцатилетний ученик.
Третья сложность определяется целями, которые мы ставим перед учителем и ребенком. Если мы хотим, чтобы дети научились общаться, уметь говорить на темы, обычно выделяемые в методике РКИ: «питание», «здоровье», «семья», «игры», «спорт» – эта задача решается в системе дополнительного образования, и языковое окружение весьма способствует успешности. Но если перед нами задача – дать не только эту лексику, но и определенный объем текстов детской русской литературы, то есть то, что ребенок, носитель русского родного языка, выучил дома с мамой еще до школы, – это другое. Кроме того, детям нужно помочь освоить терминологию, общенаучную лексику, чтобы они могли продолжать обучение в школе, – а это тоже не предусмотрено традиционной методикой РКИ.
Страница из учебника Ольги Синевой «Русский язык от ступени к ступени. Произношение, чтение, письмо»
Сегодня решена методическая проблема, как научить ребенка освоиться, слышать слово, уметь спросить, рассказать о себе, понимать, что говорят, и отвечать адекватно на вопросы. Методика «РКИ детям» зарождалась на кафедре Международного образования и интеграции детей мигрантов в школе МИОО в конце девяностых – начале двухтысячных годов и продолжает совершенствоваться.
Вот уже десять лет Ваша покорная слуга увлечена еще одним направлением: это методика преподавания русского языка в разноуровневом поликультурном классе. «Разноуровневом» по владению государственным русским языком, и этот акцент очень важен.
В российской школе нет предметной области «Русский как иностранный», мы преподаем русский язык как государственный. Существует проблема обучения детей предметной области «русский язык» в поликультурных классах, даже если там всего два… да хоть и один ребенок-инофон или билингв, который свободно говорит по-русски, но делает ошибки, типичные для билингва, особенно если в семье у него говорят на другом языке.
Например, учитель формулирует цель урока: «Освоение правописания ЧК-ЧН». Однако инофону нельзя так ставить задачу, мы его только запутаем. Ребенок должен сначала освоить лексику, понять, как образуется слово: «яблоко – яблочко, ежевика – ежевичка». Параллельное освоение звучащей и графической форм слова (при чтении и письме) позволяет запомнить его навсегда: у инофона и мысли не возникает, что тут где-то «может быть» мягкий знак.
Если мы русских детей начинаем учить правописанию (словарные и несловарные слова), анализу слов и предложений, то иностранцев для начала нужно обучить предложно-падежной системе и лексике. И обнаруживается, что дети-инофоны, которые были методически правильно обучены на начальной стадии, пишут грамотнее, чем носители русского языка. Мне коллеги недавно показали диктант ребенка из армянской семьи – три ошибки, а в диктанте носителя русского родного – 15/20 ошибок. Почему? Ребенок-армянин запоминал слово одновременно и в его звуковой форме, и в графической, прописывая и заучивая слова в различных его формах: корова даёт молоко, нет коровы, вижу корову.
Инофоны делают те же ошибки, что и маленькие дети-носители русского родного языка. Моей внучке четыре с половиной года, и она может сказать «много руков», «человеков», «есть два путя». Это объяснимо. Она строит формы слов по аналогии: если стол – столов, то и «человеков» можно…. Не нужно пугаться, всему можно научить, если по-другому выстраивать программу начальной школы, с учетом наличия в классе инофонов и билингвов, и если совместить методику преподавания предметной области «Русский язык» и приемы из методики преподавания «Русского как иностранного».
Страница из учебника Ольги Синевой «Русский язык от ступени к ступени. Произношение, чтение, письмо».
– Менять всю программу и методику из-за одного-двух детей в классе?
– Я бы не сказала, что всю. Надо, не нарушая ФГОС, пересмотреть порядок подачи тем, формулирование целей и подход. Например, начинать урок не с теории «Скажите, что такое «существительное», и отдельно, вне контекста, взятых слов в качестве примера… Это для инофона неинформативно. Необходимо предложить маленький текст, дозируя грамматические трудности, и ребенок, отвечая на вопросы по содержанию и разбирая слова, распределит их по группам и придет сам к выводу, какие слова – имена предметов, а какие – имена признаков. Повредит ли такой подход носителю русского языка? Нет. Наоборот, это сформирует лингвистическое мышление, заставит искать ответ самостоятельно.
Однако подобная работа: перераспределение тем программы, отбор материала для уроков – посильна коллективу обученных данной методике учителей и методистов, но не одиночке-учителю, хотя на курсах, которые я читаю в МИОО и в МГУ имени М.В. Ломоносова, встречаю очень творческих педагогов. Подчеркну, что в основном, подобные курсы проводятся в рамках государственного задания Департамента образования Правительства Москвы.
– По вашему опыту, много детей, которые учатся в московских школах, совсем не владеют русским языком?
Впрочем, я оптимистично смотрю на эти вещи. Все возможно, только надо взяться и сделать. А если мы будем оглядываться, выгодно это или невыгодно, экономно или не экономно… Это же уникальная возможность для государства – взращивать людей, принимающих русский язык, русскую культуру как свою!
Случается, что ребенок несколько лет учится в России, потом возвращается на родину: в Таджикистан, Афганистан, Армению. Он увозит с собой знание языка, теплое отношение к школе, где учился, у него сформированы связи в нашей стране. От нас уезжает человек, который поддерживает русский язык, русскую культуру. Любовь, уважение и внимание к стране может формироваться и через знание языка. Поэтому, если мыслить по-государственному, адресная работа с детьми мигрантов – это не просто решение образовательных проблем, а то самое продвижение русского языка и русской культуры, о котором мы много размышляем и, получается, не замечаем, что делаем реально.
Беседовала Мария Яновская
Я сколько искала но увы все школы где написано Школа русского языка везьде закрыты.А в интернете всегда встречается статья о школе.
Где эта школа скажите пожалуйста,напишите адреса этой школы.
О нас
переселение соотечественников в Россию: проблемы миграционного законодательства и практики его применения
СТАЛ ПОБЕДИТЕЛЕМ В КОНКУРСЕ ПРЕЗИДЕНТСКИХ ГРАНТОВ (2017-2)
Дети мигрантов тормозят процесс школьного обучения
В настоящее время в Москве действуют 10 школ русского языка, две сменные — для подростков 14-18 лет. Однако учатся в них всего 417 человек, тогда как всего, по данным Департамента образования Москвы, в столичных школах – более 70 000 детей мигрантов.
По словам эксперта, наша педагогическая практика основана на равнении учителя на отстающего
О том, что количество мигрантов в России, а особенно в Москве, увеличивается с каждым годом в геометрической прогрессии, известно всем. Соответственно, растет число детей мигрантов в школах. KM.RU уже неоднократно поднимал эту тему.
Между тем однозначного отношения к миграции нет, равно как и до сих пор не выработан единственно правильный подход к воспитанию и обучению детей мигрантов. Кто-то считает правильной установку на принятие в школы всех детей без исключения, однако они оговариваются, что образовательные учреждения к этому попросту не готовы. По идее, классы должны быть однородными, иначе происходит разобщение и разделение ученического коллектива на приезжих и местных и, как итог, возникает социальная напряженность между детьми.
Добавляет проблем и отношение к миграции в обществе. До сих пор не сформировалось ясное представление о будущем России, которая должна быть либо гостеприимной и многонациональной, либо сосредоточиться в русско-православных рамках, отказавшись от миграции. Это – два противоположных пути, подразумевающих и совершенно разные направления действий. Напряженность в обществе отразилась и на школе, где дети мигрантов перемешаны с российскими.
О проблемах воспитания и обучения таких коллективов специалисты спорят давно. Так, экспертная группа № 8 пресловутой «Стратегии-2020» под названием «Новая школа» после обсуждения доклада «Дети-мигранты в российских школах: результаты исследования, проблемы и перспективы» пришла к выводу о том, что необходимо уделять особое внимание адаптации именно мигрантов-подростков. Результаты исследования, проведенного научно-учебной лабораторией «Социология образования и науки» в Петербурге и Московской области, были представлены ведущим научным сотрудником лаборатории сравнительных социальных исследований Санкт-Петербургского филиала НИУ ВШЭ Даниилом Александровым.
Он рассказал, что дети мигрантов продемонстрировали более высокую вовлеченность в образование и более низкий уровень антишкольных настроений, чем российские. Они больше нравятся учителям, которые сразу выделяют старательных, трудолюбивых детей. Однако чаще всего дети мигрантов оказываются в школах, где учатся дети из неблагополучных семей, на фоне которых первые предстают в более выгодном и привлекательном свете.
Исследователи пришли к выводу, что на успеваемость приезжих гораздо больше влияет возраст, в котором они оказываются в России, а не этническая принадлежность или миграционный статус. Если ребенок приехал после семи лет, то его успехи в школе будут ниже, чем у российских сверстников или прибывших в более раннем возрасте. То, что дети не говорят дома по-русски, гораздо меньше влияет на школьные успехи, чем приезд в Россию в подростковом возрасте, заявил Александров.
Карьерные пристрастия детей мигрантов также весьма любопытны. Они хотят идти в силовые структуры или в медицину, т. к. в их среде эти профессии считаются статусными; кроме того, наличие «своего человека» в правоохранительных органах на руку тем мигрантам, которые приезжают в Россию не с добрыми намерениями («если что, отмажет»).
Эксперты изучили и круг общения российских школьников, в котором оказались не только соотечественники, но и мигранты. Однако меньшинства предпочитают дружить с себе подобными, что, возможно, объясняется влиянием взрослых. При этом дети мигрантов заявили, что не чувствуют дискриминации в школе, однако знают о ксенофобии в стране со слов взрослых.
В связи с этим специалисты считают, что моноэтнические школы – это ошибка, т. к. закрепляется разобщенность в среде детей, что впоследствии приводит к межэтническим конфликтам. Родители-мигранты, по словам Александрова, заинтересованы в интеграции ребенка в социум.
Впрочем, сложность все-таки есть: это мигранты-подростки, на которых в первую очередь и должны быть ориентированы программы толерантности и помощи в адаптации. Все это требует соответствующих средств интеграции, одним из которых может быть спорт, а для этого потребуется развивать внеклассную работу.
Результаты исследования выглядят радужными и оптимистичными. И все было бы хорошо, если бы не было так плохо. Несмотря на то, что эксперты говорят о вовлеченности детей мигрантов в учебный процесс, между тем учителя и родители придерживаются иного мнения. Если учителя стоят на перепутье – заниматься с отстающими детьми мигрантов, которые зачастую не знают русского языка, или идти вперед с другими учениками, то родители в панике подыскивают своим чадам другие школы, где образование, по их мнению, будет более качественным. Вот и получается, как у исследователей, что в отдельных школах и классах собираются российские дети из неблагополучных семей и дети мигрантов. В таком коллективе, безусловно, последние будут выглядеть не так уж и плохо.
Главный редактор интернет-журнала «Русский обозреватель» Егор Холмогоров прокомментировал в беседе с обозревателем KM.RU результаты исследования:
– Я думаю, что это – сугубо ангажированное исследование, которое основано либо на манипуляции фактами, либо на достаточно искусственном подборе тех или иных групп, потому что педагогическая и родительская практики единодушно говорят, что дети новых мигрантов затормаживают процесс школьного обучения. Значительная часть из них не знает русского языка или знает его плохо. Помимо этого, многим из них в школе приходится тратить много времени на усвоение общесоциальных норм, которые существуют в российском обществе. При этом эти нормы зачастую осваиваются ими с трудом и агрессивно, они не желают вести себя так, как следует вести себя в российских школах и как этого от них ожидают учителя.
Дело в том, что наша педагогическая практика (я сам преподавал 7 лет в школе) основана на невольном равнении учителя на отстающего, т. е. наши школы не устроены так, что учитель берет группу передовых учеников и идет с ними вперед, а от остальных требует поддержания дисциплины. Я пытался так делать, но это встречало непонимание в нашем педагогическом коллективе. Когда в классе большое количество слабых учеников с адаптационными и культурными проблемами, обучение стоит на месте. Как следствие, родители с педагогами пытаются найти способы, чтобы формировать моноэтнические классы, точнее, монокультурные, т. к. проблема не в этносе как таковом (нет проблемы усадить за парту русского и армянина, который вырос в Москве): речь идет о разных культурах, в которых выросли люди, о разных цивилизационных установках.
Мне подобные исследования кажутся ангажированными. Насильственно принуждать наше коренное население обучаться в одних классах с мигрантами значит отталкивать большую часть населения от школы, формировать у людей ощущение, что они не могут дать детям нормального образования по месту жительства. Все это приводит к вынужденному варианту выбора платных школ, или это – тонкий намек, что пора отсюда уезжать. Если речь идет о бедных людях, которые думают, что не могут дать хорошее образование ребенку, то это – формирование тяжелого социального стресса, который однажды очень болезненно отольется нашему обществу.
Не нападайте на наших детей.Не знаю у кого как ,а у меня сын сразу вошел в колею программы Калининградской школы несмотря на то ,что до этого учился в Казахстане три года.все зависит от самих родителей и от учителей которые принимают наших детей.
"Я смотрю на собравшихся в этом зале молодых людей и думаю: красивый мы все-таки народ,— начал свое выступление господин Сурков.— Красивый и сильный. Мне очень приятно находиться среди вас и приятно, что Рамзан Ахматович помог организовать эту встречу".
"из таких динамично развивающихся регионов, как Чечня", слагается успех "Единой России".
Мнения авторов опубликованных материалов могут не совпадать с позицией редакции.
При полном или частичном использовании редакционных материалов активная, индексируемая гиперссылка на km.ru обязательна!
Если Вы хотите дать нам совет, как улучшить сайт, это можно сделать здесь. Хостинг предоставлен компанией e-Style Telecom.
Источники:
Обучение детей-мигрантов в российских школах как один из аспектов инклюзивного образования 659
Обучение детей-мигрантов в российских школах как один из аспектов инклюзивного образования 659 Розенблюм С.А., гимназия № 1540, координатор инклюзивного образования, Москва, Россия,
http://psyjournals.ru/ethnopsy/issue/40398_full.shtml
В Москве осталось всего пять «Школ русского языка» для детей мигрантов
В Москве осталось всего пять «Школ русского языка» для детей мигрантов В 2014-2015 учебном году в московских школах училось 25.357 детей – иностранных граждан. Какие возможности предоставляет
http://migrant.ru/v-moskve-ostalos-vsego-pyat-shkol-russkogo-yazyka-dlya-detej-migrantov/
Дети мигрантов тормозят процесс школьного обучения
По словам эксперта, наша педагогическая практика основана на равнении учителя на отстающего
http://www.km.ru/v-rossii/2011/10/28/obrazovanie-v-rossii/deti-migrantov-tormozyat-protsess-shkolnogo-obucheniya