психология почему человек не обращается по имени

Значение имени для человека

Значение имени для человека. Имя, как способ манипуляции и воздействия

Имя твое — льдинка на языке.

Одно-единственное движенье губ.

Имя твое — пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту.

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое — поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век.

Имя твое — поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток…

С именем твоим — сон глубок.

Раньше я неоднократно задумывался, почему при сильной влюблёности невозможно называть свой «предмет» по имени? О том же самом слышал от самых разных людей (разумеется, речь идёт о той культуре, где было принято по-настоящему влюбляться, а не использовать человека как предмет потребления). Теперь появились кое-какие мыслишки на сей счёт. Но сначала цитаты.

О том же самом пишет исследовательница Атхарваведы Т.Я. Елизаренкова: «Слово, по понятиям ведийцев, отражает суть обозначаемого им предмета. Частным случаем этого общего представления является оценка связи между именем и его носителем. Имя — это суть человека, и «захватить» имя врага, т. е. узнать его имя, означает получить врага в свою власть. Поэтому свое имя следует скрывать — отсюда мотив узнавания тайных имен в заговорах Атхарваведы и называние этих тайных имен: ведь правильно назвать, произнести — значит сказать истину, иначе, приобрести магическую власть. «

Не здесь ли кроется разгадка? Не остался ли в нас глубоко запрятанный архетип, что имя, вызывающее столь сильные чувства, является сакральным, то есть не упоминаемым всуе? Быть может, влюблённость лишь актуализирует в нас этот древний архаичный пласт? Отчего и придумывают многие всевозможные профанные заменители, типа «Малыш», а также «Киса», «Рыбка», и не пойму что ещё. Какое чувство может быть сильнее влюблённости? Разве только страх смерти.

Существует множество способов вызвать симпатию — улыбка, прикосновение, кокетливый взгляд.

Действительно, свое имя мы слышим с младенчества. Мы повторяем его про себя снова и снова. Мы полностью врастаем в свое имя. Мы просто не можем не отреагировать на него, акцентируем внимание и. запоминаем человека.

Имя твоё, произнесённое любимым человеком намного приятнее, что «зайки, рыбки, птички».

Порылась в интернете — это действительно проблема. У многих сложившихся и счастливых семейных пар возникают такие трудности.

В приведённом Вами примере речь идёт о людях, которые ничего для Вас лично не значат. Это чужие люди, которых в интимную, личную зону общения пускать не хочется. Имя же, действительно очень личная вещь.

Здесь нужно внимание акцентировать на том, чтобы стать человеку ближе, попасть в его личный круг. А потом — становиться всё ближе и ближе.

Психология и имя

Как вы выбираете имя своему ребёнку? Под влиянием моды? Или по совету родителей? Или более благозвучное? А задумываетесь ли вы о том, что имя, которое вы дадите своей дочке, сыну, в значительной степени повлияет на их характер, на то, как будут воспринимать имя они сами, окружающие люди? Об этом пишет доктор психологических наук, заведующая кафедрой Ростовского государственного университета Вера Александровна Лабунская.

ИМЯ И ЛИЧНОСТЬ, ИМЯ И СУДЬБА.

Связаны ли они? Влияет ли выбор имени на характер человека? Если да, то какой характер соответствует тому или иному имени? Почему к одному человеку имя как бы «прилипает», а другого так и хочется назвать иначе? Такие вопросы задают многие из нас, особенно тогда, когда необходимо выбрать имя. Все перечисленные вопросы и подобные им можно свести к одному: «Зачем имя человеку и какова его роль в культурном, социально-психологическом развитии человечества?» По этому поводу размышляли учёные, писатели, художники, поэты.

В настоящее время выбор имени стал менее зависим от социально-нормированных способов его присвоения. В основе выбора образца поведения лежит личное отношение к носителю того или иного имени. И несмотря на то, что христианские традиции присвоения имени стали забываться, осталась сама идея: ориентироваться в ситуации выбора имени на «жития» конкретных людей. Современный человек может и не фиксировать своё внимание на имени, как на специфической социальной памяти, социальной установке. Однако очевидно, что он ждёт, пусть и не всегда осознанно, появления у Другого тех черт, которые были присущи носителю того или иного имени. Он поощряет в соответствии с образцом одни действия и поступки и запрещает другие, формируя тем самым личность, например, ребёнка.

Итак, каждый человек получает имя либо выбирает его сам. Он ещё не научился употреблять местоимение «Я», но знает, как его зовут, и обращается к себе по имени. Используя имя, он вступает в контакт с другими людьми, проявляя при этом особую чувствительность к тому, как произносится его имя, он слышит его даже тогда, когда не может различить значения других слов. Определённые трудности в общении появляются тогда, когда он не знает или искажает имя партнёра.

Психологические портреты женских имён, как правило, включают подробное описание внешности (лицо, цвет глаз, волос и т. д.). Анна — «красивая, внушительная, темноволосая, с небольшими глазами». Она — «женственная, добрая, таинственная». Другой «портрет» Анны — «взбалмошная, увлекающаяся, легкомысленная, энергичная, и придерживающаяся каких-либо норм». Третий «портрет» Анны — «властная, независимая, неприступная, холодная, жестокая, серьёзная, гордая». В этих психологических портретах имени Анна представлены достаточно распространённые типы женской натуры.

Таким образом, имя человека наделяется достаточно отрефлексировапными психологическими чертами. Если их обобщить и представить в виде двухполюсной шкалы (со знаком + и -), то, как мужские, так и женские имена, в соответствии с их психологическими портретами, в равной степени могут быть отнесены и к одному, и к другому полюсу. Каждое имя имеет «портрет» со знаком + (добрый, умный, уравновешенный, целеустремлённый, общительный и т. д.) и противоположный этому со знаком — (злой, глупый, вспыльчивый, бесцельный, замкнутый).

Каждая из названных черт либо символизирует нравственное начало человека (добрый — злой), либо его интеллектуальный потенциал (умный — глупый), либо указывает на его эмоциональную стабильность — нестабильность (уравновешенный — вспыльчивый), либо говорит о свойствах воли (целеустремлённый — нецелеустремлённый), либо подчеркивает степень общительности (общительный — замкнутый).

Выбирая имя или присваивая его другому, осознайте, что оно для вас значит в психологическом плане. От этого зависит не только ваше взаимодействие с носителем имени, но и в определённой степени путь развития его личности.

Психология имени

Ром Харре — мастер психологии, философ, культуролог, публицист.

Как имя вплетается в контекст индивидуальной судьбы? Почему в различных сообществах, в том числе в социальных возрастных группах детей и подростков, столь часто прибегают к прозвищам? Не выполняют ли имена и прозвища в процессе развития личности человека особую функцию психологической защиты? На некоторые из этих вопросов пытается найти весьма остроумные ответы известный английский философ и психолог. Прежде всего необходимо обратить внимание на то особое интимное значение, в котором собственное имя отождествляется с самим собой и в соответствии с которым неоднозначный вопрос “Кто я?” допускает в качестве ответа как называние имени, так и некое описание. Обычно имя выполняет роль описания. Значение такого ответа хорошо иллюстрируется теми чувствами гордости, стыда. которыми обрастает наше имя.

Социальные аспекты имени

Прозвища — чрезвычайно важная часть мира детей. Прозвища изобретаются детьми для детей и становятся образцом тонкой и изощренной системы. Однако первые в нашей жизни прозвища мы получаем от родителей и близких нам людей. Независимо от культурных условий каждый маленький ребенок оказывается буквально осыпан разными именами, ни одно из которых не является его официальным именем. Пока ничего не известно о том, как младенец разбирается во всем этом многообразии, как начинает принимать имя как свое собственное. Имена, используемые отцом и матерью по отношению к ребенку, в известной мере различаются. Для отцов характерна скорее формальная манера обращения к детям. Но как возникают прозвища? Исследования, проведенные среди детей, показали, что существуют четыре основных принципа происхождения прозвищ.

Нам необходимо рассмотреть два важных момента, чтобы понять значение этих вербальных процессов. Насколько тесно вокруг прозвища группируются качества и в какой мере они принимаются тем, кто носит прозвище? Насколько тесно эти качества группируются вокруг центрального атрибута прозвища, из которого оно и произросло? То есть, в какой мере прозвище Толстяк для упитанного мальчика является его описанием, а в какой — ролью?

Другая пара традиционных типов — Грязнуля и Язва, по-моему, также укладывается в микросоциологическую схему. Грязнуля, подобно Толстяку № 1, несет ответственность за общую нечистоплотность. А Язве дана своеобразная лицензия на шутовство, причем комплекция защищает его от тех последствий, к которым мог бы привести его острый язык.

Психология почему человек не обращается по имени

Вы можете самостоятельно сформировать предметный каталог, используя поисковую систему библиотеки.

Онтологическое учение о языке П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева

Имяславчество привлекло внимание философов как основание для постановки широкого круга вопросов, имеющих не только ре­лигиозное значение, но и содержащих важный метафизический смысл. Интерес к философским проблемам языка П. А. Флоренского (1882-1937), С. Н. Булгакова (1871-1944) и А. Ф. Лосева (1893-1988) не был случаен, поскольку в русской философии нача­ла века проблема слова считалась едва ли не основной проблемой мировоззрения. Особенно обострился он в связи с «афонским спором» об имени Божием, когда вопрос об онтологической природе слова оказался в центре дискуссий и охватил не только церковные круги России, но и получил большой резонанс в среде светской интеллигенции.

Богословская полемика получила широкий отклик в интел­лектуальной жизни России. Помимо таких крупных богословов, как отец Иоанн Кронштадтский, архиепископ Феофан (Быстров), епископ Феодор (Поздеевский), профессоров Московской духовной академии П. А. Флоренского и М. Д. Муратова на стороне имяславцев выступили члены «Кружка ищущих христианского просвеще­ния» М. А. Новоселов, Ф. Д. Самарин, отец Сергий (С. Н. Булгаков), В. Ф. Эрн, а позднее — А. Ф. Лосев и математик Д. Егоров. По мере углубления дискуссии полемика постепенно разворачивалась вокруг вопроса о том, каково соотношение между личностью и ее именем, вопроса, который своей основой предполагал решение проблем существа имени и природы слова.

Поддержка философами имяславцев вовсе не означала идентич­ности с их взглядами. Их больше привлекало органически цельное мировидение монахов-имяславцев, которое не было искажено пози­тивизмом и духом поверхностной образованности. Противоборст­во, которое было оказано имяславию, философы связывали с про­никновением в православие имяборческих по своей сути идей феноменологии. Но еще до возникновения спора, в 1908 году отец Павел (Флоренский) в стенах Московской духовной академии про­читал доклад «Общечеловеческие корни идеализма», где, исследуя истоки платонизма, установил их языческую основу, связь с магией. Поэтому главным предметом доклада стало слово, являющееся, [206] в силу своей бытийности и энергийности, основным орудием маги­ческого действия.

Другая составляющая философии имени возникает в процессе переосмысления русскими философами предшествующего разви­тия философии языка в России. Флоренскому, Булгакову и Лосеву были хорошо известны философско-лингвистические труды и К. С. Аксакова, и А. А. Потебни, и их последователей, что позво­ляло им не только высоко их оценивать с высоты своего положе­ния и общего развития философской мысли в Отечестве, но и осознавать существующую потребность дальнейшего ее развития, что было обусловлено качественно иной историко-культурной си­туацией в стране.

Логика развития философии языка всем своим ходом подво­дила к появлению качественно нового направления, представляю­щего собой синтез всех достижений предшествующего этапа раз­вития философско-лингвистической мысли в России. Непредвзя­тый и скрупулезный анализ наиболее характерных и существенных моментов философии имени Флоренского, Булгакова и Лосева сви­детельствует, что в трудах «великой тройки» обнаруживается диалек­тическое продолжение традиций отечественного философствова­ния по поводу языка и его роли в миропонимании человека. Неис­сякаемость и актуальность данной традиции связана с присущей русскому народу верой в силу слова, которое выступает в роли не только носителя знания, но и выразителя истины о том, как жить в этом мире. [209]

В то же время концепция языка, развиваемая в трудах Флорен­ского, Булгакова и Лосева, относится к лингвистической ветви фи­лософии всеединства. К числу характеристик, свидетельствующих о ее принадлежности к данной философской системе, современные исследователи относят ряд тесно взаимосвязанных между собой мо­ментов экзистенциально-эпистемологического характера [7]. Среди них следует выделить прежде всего то, что в основе миропредстав­ления всех трех философов лежит категория всеединства. Эта общая установка на всеединство существенно отлична от ее пони­мания Соловьевым, но в то же время близка ей переживанием раздробленности бытия, установкой на цельное познание мира по­средством синтеза философии, богословия и науки и рассмотре­нием языковых реалий в аспекте этого единства.

Мир осмысливается в философии имени в русле традиционного для русской религиозно-философской мысли влияния христиан­ского платонизма, следствием чего является присутствие в учении о языке софиологической компоненты идеи всеединства. Для фило­софских взглядов Флоренского, Булгакова, Лосева характерно также признание в качестве центрального — лингвистического компо­нента и трактовка имени и слова как универсальной основы «всего» и попытка описывать язык на основе той же парадигмы все­единства, что и другие области бытия. Значимость лингвистической компоненты всеединства, по их мнению, обусловлена фактом пронизанности «всего» именем и словом, прообразом которых при­знается Имя Божие, которое «проницает собой все» и содержит в себе все имена.

Для философии имени характерно также стремление использо­вать духовный опыт имяславческого движения в трактовке языка, который рассматривается в максимально широком экзистенциаль­ном и понятийном контексте — Бог, мир, человек. Человеческое слово при этом предстает как момент более широко трактуемого имени. Природа языка понимается с позиций онтологизма и реа­лизма и имеет энергийную основу, как это было принято в имяславии. Все эти отмеченные характеристики обусловливают извест­ное сходство концепций языка Флоренского, Булгакова и Лосева.

В научной литературе бытует мнение, что термин «философия имени» не адекватно передает суть учения трех русских мысли­телей. Утверждается, что, например, предмет изучения в трудах Флоренского не столько язык, сколько слово. Но назвать его фило [210] софию языка философией имени или слова, как это сделали Бул­гаков и Лосев, также неточно, поскольку, как полагают некоторые исследователи, в интересующих нас трудах всех троих философов чистое философствование по поводу слова имеет все же не веду­щую роль, значительно уступая феноменологическим — дофило­софским — созерцаниям, рассуждениям богословского характера, оккультным интуициям. Например, считается, что первенствующее место в философском синтезе русских мыслителей следует от­дать гносеологии и правомерно говорить не о философии имени, а о самостоятельной синкретической дисциплине, имеющей своим предметом слова и Слово [8].

Другая особенность имени, в отличие от слова, считают филосо­фы, связана с его энергийностью. Внутреннее ядро имени образует сила, энергия, которую имя обретает и которой заряжается через свое инобытие в различных пластах бытия. Обладание энергией делает имя активным, действенным, способным, по словам Лосева, к преображению и самосозиданию вещей невещественной энер­гией. Поэтому «знать правильные имена вещей — значит уметь вла­деть вещами. Уметь владеть именами — значит мыслить и дейст­вовать магически» [12].

Имя, как и слово, есть то, через что люди общаются друг с дру­гом и с природой. Как и слово, имя социально, но при этом оно обретает новое отличительное свойство — синергийность. В имени как бы происходит взаимопроизрастание энергий индивидуального духа и народного, общечеловеческого разума, в нем происхо­дит присоединение именующего к надындивидуальному соборному единству. В имени происходит соединение с «безмерно превосходя­щей мою собственную волею целого народа, и притом. неизмери­мо глубже и синтетичнее» [13], считает Флоренский. Воссоединение, кооперирование энергий имен представляет, по убеждению имяславцев, важную сторону отличия имени от слова.

Сопоставление имени и слова с точки зрения их особости обна­руживает себя и в плане большей дискретности имени по отноше­нию к слову. На эту сторону слова как имени обращал внимание еще А.А. Потебня, суждения которого подчас имеют явную «имен­ную» направленность, трактовавшего язык в первую очередь как способ дискретизации реальности [14]. В современной лингвистике процедура дискретизации действительности связывается в языке прежде всего с присвоением имен.

Очерченные различия между словом и именем, естественно, не абсолютны, поскольку имя есть все-таки слово, но тем не менее они указывают на то, что в имени достигает своего максимального выражения предметная осмысленность бытия. Его символический характер отмечает определенный уровень постижения сущности, сохраняющий вместе с тем не до конца раскрытую тайну бытия. Имя выражает прерывность в непрерывном, в то время как слово более гибко и текуче.

В философии имени, наряду с его центральной категорией, важное место отводится тем отношениям, которые существуют между именем и вещью. Проблемой философии языка является не столько имя, сколько процесс и отношение, завершаемые име­нем, — именование [15]. Лосев описывает взаимоотношения между основными элементами философии имени посредством конструк­ции, где: «1) предмет, или предметная сущность, вместе с самой сущностью, 2) энергия сущности, или выражение, 3) физико-физиолого-психологический факт слова. являющийся для сущности и ее энергии приемником и осмысливаемым через них инобытием» [16]. [213]

Такая логическая конструкция воспроизводится, например, в совре­менных лингвофилософских трудах, где «1) слово (имя) связано с 2) вещью, эта связь есть именование, и с 3) понятием о вещи, эта связь есть выражение — выражение понятия словом. под „вещью" мы понимаем равно и предмет и человека, вообще инди­вид, т. е. более формально нечто. » [17]. Из анализа отношений между именем и вещью вытекает, что имя именует вещь и одновременно выражает понятие о ней, тем самым раскрывается система связей существующих между именем и вещью, которая имеет онтологиче­ский характер.

В своих диалектических построениях русские философы при­ходят к выводу, что «сама сущность есть не что иное, как имя. Имя, слово есть как раз то, что есть сущность для себя и для всего иного» [25]. Поэтому естественным становится понимание того, что философия имени есть «самая центральная и основная часть фило­софии вообще (и не только философии), и настоящий труд, — пишет Лосев в «Философии имени», — с тем же успехом можно было бы назвать „введением в философию" или „очерком системы философии". Я же скажу больше: имя как максимальное напря­жение осмысленного бытия вообще есть также и основание, сила, цель, творчество и подвиг также и всей жизни, не только философии» [26].

Лосев развил учение об энергийности имени, подчеркнув мето­дологический характер положения о взаимосвязи сущности и энер­гии для познавательной деятельности: «Только в своих энергиях сущность и познаваема» [27]. Булгаков вопрос о взаимосвязи сущно­сти и энергии ставил более жестко и бескомпромиссно, связывая его решение с признанием или непризнанием учения об имени: «Для кого идея как энергия бытия в платоно-аристотелевском смысле есть нечто чуждое и неприемлемое, для того невместима и идея имени» [28].

Афонский спор о том, насколько бытийственно имя Бога и может ли эта священная бытийственность стать основой утверж­дения, что имя Божие есть сам Бог, был сосредоточен на главной проблеме философии имени — онтологического обоснования природы слова. Вся система философских построений в работах Фло­ренского, Булгакова и Лосева зиждется на доказательстве бытийственности имени, пронизана убеждением, что язык и есть тот вид бытия, которому присуще единство сущности и энергии, синтез апофатизма и символизма, или в иных терминах — онтологизма и персонализма. Религиозно-философская традиция православного энергетизма и апофатической диалектики реализована в филосо­фии имени «великой тройки» в наиболее последовательном и систе­матизированном виде.

В своей «Философии имени» Лосев выстроил наиболее полную систему доказательств бытийственности слова. Во-первых, он иссле­дует язык вне его отношения к человеческому субъекту, безотноси­тельно к его языковой деятельности. При этом он опирается на ре­лигиозно-философскую традицию, рассматривающую язык как одну из форм энергийной эманации Божественной сути (Первосущности в его терминологии). Сущность при этом подходе облекает себя в языковые формы сначала для себя и только потом для «другого», для инобытийного воплощения в человеческом сознании. Самоименование предстает как необходимый способ выделения себя из инобытия, не-сущего. Человеческое сознание в данном случае лишь возможная, но необязательная субстанция воплощения языка.

Во-вторых, Лосев обращается к субъектно-онтологическому изу­чению слова в его человеческом воплощении, что позволяет обосно­вать, несмотря на свойственные человеку искажения чистой сущ­ности энергий в языке, онтологическое родство природы слова в обоих сферах. Слово, по мнению Лосева, представляет собой встречу возможных и мыслимых пластов бытия, место встречи Бога и Мира.

Слово, проделав путь от фонемы к идее через различные пласты бытия, обретает в его недрах предмет как он дан сознанию. Явле­ние сущности при этом сопровождается усвоением энергии, кото­рое, в соответствии с религиозно-философской традицией, состав­ляет неотъемлемую онтологическую характеристику имени. Степе­ням погружения сущности в меон соответствуют соответствующие энергемы. Лосев прослеживает разворачивание энергийной состав­ляющей сущности имени.

Лосев не останавливается на ноэматической энергеме и далее утверждает возможность следующего диалектического шага — пере­хода от сознания ноэтического к гипер-ноэтическому, когда «дру [220] гой» переживается изнутри, как «Я». Тем самым Лосев обосновывает бытие более высокого состояния слова, познания и самопознания человека. На этой ступени не может быть речи, считает он, ни о каком многообразии сущностей, есть только одна сущность — Первосущность, адекватно повторенная в инобытии, иначе говоря, существует одно Слово, одно Имя.

Диалектическим путем философ от физического предмета вос­ходит к пребывающему в последней умной глубине всякого име­ни — онтологически первого Имени, Божественного слова. С рели­гиозным пафосом Лосев заключает: «Имя не разбито, не оскоблено, не ослаблено со стороны иного. Имя не затемнено, не забыто, не уничтожено, не хулится материей. Имя Первосущности сияет во всей своей нетронутости предвечного света в инобытийственной своей мощности, преодолевшей тьму меона. Нет, не было и не будет для такой твари ничего, кроме имени Первосущности, и нет ника­кого иного имени под небесами, кроме этого, о нем подобает спас-тися нам» [33].

В философии имени всеобъемлющий характер слова предстает как воплощение сущности. Любая вещь может быть представлена как слово, то есть как высказывание своей сущности. «Если сущ­ность — имя и слово, — пишет Лосев, — то, значит, и весь мир, вселенная есть имя и слово, или имена и слова. Все бытие есть то более мертвые, то более живые слова. Космос — лестница разной [221] степени словесности. Человек — слово, животное — слово, неоду­шевленный предмет — слово. Ибо все это — смысл и его выраже­ние. Мир — совокупность разных степеней жизненности или за­тверделости слова. Все живет словом и свидетельствует о нем» [34]. Вся реальность является нам осмысленной через слово.

С. Н. Булгаков также убежден, что проблема возникновения языка есть проблема онтологическая, а не психологическая. Психо­логические представления могут быть полезными для понимания развития слов, но возникновение их не может переживаться как процесс, что, собственно, можно наблюдать в философии языка А.А. Потебни. Рождение слова в человеческом духе есть неразре­шимая тайна слова. Язык не создается, но лишь осуществляется в обществе, «слова создают язык для своего облачения» [35], «слово космично в своем естестве, и человек есть мировая арена, микро­косм, ибо в нем и через него звучит мир, потому слово антропокосмично, или, скажем точнее, антропологично» [36]. Ориентирован­ность русской философии на человека в полной мере проявилась и в понимании антропологической сути языка.

Ключ к пониманию проблемы языка, по Булгакову, лежит в плоскости уяснения того факта, что существует космическое слово и человек причастен к нему. София выступает как резервуар челове­ческих слов, которые есть лучи Логоса. София, убежден философ, есть организм человеческого языка и он не мыслит себе космос иначе, чем одушевленным и говорящим.

Понимание объективности слова, как это видно из рассуждений Булгакова, отлично от лосевского. В его представлениях, имеющих четко выраженную религиозную окраску, образование конкретных языков результат порчи единого, всечеловеческого, космического языка. Вследствие грехопадения у человека оказались поврежден­ными вместе со всей его природой и такие органы, как слух и язык. Голоса самих вещей стали доноситься до человека глухо и невнят­но, «человек стал слышать и прислушиваться больше к себе в своей субъективности, отъединенное от космоса, нежели к этому последнему. И его речь зазвучала все более неверно, раздробленно» [38]. Поэтому, считает философ, нынешнее слово почти лишено бытийственности и его слышит только человек.

В философии языка именование предстает как фундаменталь­ный онтологический процесс, конституирующий все бытие в целом. Сущность, облекаясь в язык, сначала именует для себя и только затем для другого и поэтому именование выступает как важнейшая характеристика отношений имени и вещи. Именование становится в философии имени тем стержнем, вокруг которого осуществляется реализация и выявление сущности.

Именование не только стержень, но еще более связка, подчерки­вает Булгаков, так как ею «выявляется, обнаруживается субъект в том или ином определении, в частности — в словесном» [42]. Энерге­тический характер именования обусловливает то, что оно высту­пает в разных формах. Первоначально процесс именования имеет [224] форму самоименования, когда сущность преодолевает собственное инобытие, облекаясь в разнообразные формы энергийного прояв­ления сущности. «Имя, — пишет Лосев, — есть. та смысловая сти­хия, которая мощно движет мертвым телом на путях к Раздражению и Ощущению, к растительному и животному Организму, а Организм к Мысли, Воле и Чувству. » [43] Имя, которое сущность дает сама себе, энергийно, и благодаря этому именование связывает сущность с ее инобытием, утверждая онтологический статус того и другого.

Процесс именования, т. е. процесс воплощения потенциального или реального, сущности в инобытии, не ограничивается природой, он характерен и для самосознания, где имя применяется для выра­жения сложных мыслительных актов, связанных с самораскрытием сущности в имени. В этом смысле именование, как считает Булга­ков, представляет собой не только голос вещей и самого мира, но и творческий мыслительный акт, совершаемый человеком, как «ответ на вопрос мыслящей себя мысли» [44]. Творчество мысли заключается не в именовании посредством «умного» слова или интеллектуаль­ной интуиции тех вещей и явлений, надписи на которых удалось разглядеть, а в том, что мысль находит адекватную сущности сло­весную форму, передающую ее во всей полноте. В творческом акте мысли происходит переход от самоименования сущности к ее именованию человеком.

При этом не должно сложиться мнение, что человек свободен в именовании. В философии имени достаточно определенно про­водится тезис о том, что человек не свободен в именовании и не может дать любого пришедшего ему в голову имени для выражения сущности. «Он должен слушаться вещи, прислушиваться к ее самооткровению, внимать, что она ему скажет» [45]. Лишь тогда имя суще­ственно, когда оно представляет самооткровение вещи. «В этом смысле, — отмечает Булгаков, — вещь сама себя называет» [46].

[1]Флоренский П. Общечеловеческие корни идеализма // Символ. 1984. №11. С. 167.

[5]Лосев А Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 12.

[6]Степанов Ю. С. Язык и метод. С. 184.

[7] См.: Шаповалова В. И. Наука о языке в свете идеала цельного знания // Язык и наука конца 20 века. М., 1995. С. 377-380.

[8] См.: Бонецкая Н. К. О филологической школе П. А. Флоренского // Stu — dia Slavica Academiae Scientiarum Hungaricae . T . 37. Budapest , 1991-92.

[9]Флоренский П. А. Имена. Б. м., 1993- С. 15.

[10] Цит. по: Кузнецов С. О. Философия языка о. П. Флоренского // Логика, методология, философия науки. Материалы II конгресса по логике и методо­логии науки. Обнинск, 1997. С. 54.

[11] См.: Флоренский П. А. Мысль и язык // Флоренский П. А. Соч. Т. II . М., 1990. С. 265.

[12]Лосев А. Ф. Вещь и имя // Лосев А. Ф. Бытие — имя — космос. С. 832.

[13]Флоренский П. А. Мысль и язык. С. 263.

[14] См.: Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. М., 1958. Т. 1-2. С. 37.

[15] См.: Степанов Ю. С. Язык и метод. С. 184.

[16]Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. С. 142-143.

[17]Степанов Ю. С. Язык и метод. С. 186.

[18]Булгаков С. Н. Философия имени. С. 249-

[20]Флоренский П. А. Мысль и язык. С. 293-294.

[21] Флоренский П. А. Имена. С. 86.

[22]Флоренский П. А. Общечеловеческие корни идеализма. С. 191.

[23]Булгаков С. Н. Философия имени. С. 240.

[27]Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. С. 89.

[28]Булгаков С. Н. Философия имени. С. 268.

[30]Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. С. 75.

[31]Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Бытие — имя — космос. С. 647.

[35]Булгаков С. Н. Философия имени. С. 22.

[43]Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Бытие — имя — космос. С. 745.

[44]Булгаков С. Н. Философия имени. С. 206.

Источники:
Значение имени для человека
Раньше я неоднократно задумывался, почему при сильной влюблёности невозможно называть свой предмет по имени? О том же самом слышал от самых разных людей (разумеется, речь идёт о той культу
http://www.perunica.ru/psixologia/4295-znachenie-imeni-dlya-cheloveka-imya-kak-sposob-manipulyacii-i-vozdeystviya.html
Психология и имя
Как вы выбираете имя своему ребёнку? Под влиянием моды? Или по совету родителей? Или более благозвучное? А задумываетесь ли вы о том, что имя, которое вы дадите своей дочке, сыну, в значительной степени повлияет на их характер, на то, как будут воспринимать имя они сами, окружающие люди? Об этом пишет доктор психологических наук, заведующая кафедрой Ростовского государственного университета Вера Александровна Лабунская. ИМЯ И ЛИЧНОСТЬ, ИМЯ И СУДЬБА. Связаны ли они? Влияет ли выбор имени на характер человека? Если да, то какой характер соответствует тому или иному имени? Почему к одному человеку имя как бы «прилипает», а другого так и хочется назвать иначе? Такие вопросы задают многие из нас, особенно тогда, когда необходимо выбрать имя. Все перечисленные вопросы и подобные им можно свести к одному: «Зачем имя человеку и какова его роль в культурном, социально-психологическом развитии человечества?» По этому поводу размышляли учёные, писатели, художники, поэты. Но наиболее ясно и образно определил функции имени в истории человечества замечательный русский философ А. Ф. Лосев. Он писал: «Без имени — было бы бессмысленное и безумное столкновение глухонемых масс в бездне абсолютной тьмы… И молимся мы и проклинаем через имена, через произнесение имени. И нет границ жизни имени, нет меры для его могущества. Именем и словом создан и держится мир…» Появление имени знаменует начало человеческого общения, которое предполагает выделение Другого и определение его социального статуса. Имя — стихия разумного общения живых существ… Без имени человек — антисоциален, необщителен, неиндивидуален, и, по мнению А. Ф. Лосева, он — человек, не имеющий имени, является «вечным узником самого себя,.. он — чисто животный организм». ИМЯ — ЗНАК ПЕРСОНЫ Личное название человека, способ различения людей. Но каковы основы выбора имени? Чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо рассмотреть способы выбора имени в прошлом и настоящем. Как известно, древний человек вместе с именем приобретал частицу опыта, отождествляя себя со всеми его прошлыми носителями. Через имя предков он приобщался к определённым социальным ролям, становился «ниточкой», связующей поколения. С помощью имени сохранялись образцы поведения. Имя выступало в роли социальной памяти, фиксирующей опыт жизнедеятельности конкретного человека. Оно выполняло функцию трансляции социального опыта целого поколения людей. Благодаря этим функциям, имя как бы задавало его носителю своеобразное пространство поступков, действий, способов реагирования на окружающий мир. Оно определяло, — в силу существования реальных эталонов поведения, соответствующих этому имени, — судьбу человека, границы индивидуальности. Роль образцов поведения в христианстве выполняли жития — описания жизни людей, причисленных церковью за свои деяния к лику святых. Имена святых были зафиксированы в святцах. В соответствии с церковной традицией ребёнку давалось имя того святого, чей день чествования приходился на день крещения. Имя, полученное при крещении, как бы задавало жизненный путь человека: он должен был поступать так же, как и святой, чтобы заслужить его духовное покровительство. Повторяясь бесчисленное количество раз, имя закрепляло в массовом сознании соответствующие ему действия, поступки, отношения, черты характера, и тем самым приобретало силу воздействия и влияния на других. Выбор имени «по образу и подобию», характерному для его носителя, либо придумывание новых имён по тому же принципу было достаточно распространено в 20-х — 30-х годах. Имена вождей либо переделанные их фамилии соотносились с определённым типом поведения, образцом жизни. В это же время с особой силой эксплуатируются магические функции имени: имя-призыв; имя-клятва; имя-заклинание. И то, что всегда и для всех народов было совершенно естественным (в любви повторять любимое имя, в ненависти бранить ненавидимого через его имя), превращается в некий идеологический ритуал, значительный элемент тоталитарного сознания. Получить консультацию профессионального астролога » В настоящее время выбор имени стал менее зависим от социально-нормированных способов его присвоения. В основе выбора образца поведения лежит личное отношение к носителю того или иного имени. И несмотря на то, что христианские традиции присвоения имени стали забываться, осталась сама идея: ориентироваться в ситуации выбора имени на «жития» конкретных людей. Современный человек может и не фиксировать своё внимание на имени, как на специфической социальной памяти, социальной установке. Однако очевидно, что он ждёт, пусть и не всегда осознанно, появления у Другого тех черт, которые были присущи носителю того или иного имени. Он поощряет в соответствии с образцом одни действия и поступки и запрещает другие, формируя тем самым личность, например, ребёнка. В определённое время, как отмечают социологи, в обществе заметно возрастает процентное соотношение какого-либо имени, иными словами, то или иное имя становится модным. «Каков бы ни был механизм этого возрастания, — пишет известный философ П. Флоренский, — самый факт его несомненно указывает на насыщенность данного имени, по крайней мере на данное время, значительным по признанию общества этого времени содержанием. С таким именем распространяется в обществе и комплекс известных представлений и эмоций». Человек, одаряя свою дочь или своего сына таким вот престижным именем, как правило, убеждён в том, что оно принесёт ребёнку особые возможности, качества, чувства. Народное представление именной типологии, по мнению П. Флоренского, не лишено смысла, и характеристики имён служат руководством в поведении. Из описаний П. Флоренского разнообразных имён следует, что у имени есть внешность, ум, страсти, волевые свойства, отношения с миром людей и вещей, жизненный стиль. По сути, философ создаёт психографию имени и развивает, утверждает мысль о том, что имя, как и другие социокультурные факторы, обусловливает жизненный путь человека, создаёт определённые рамки его развития, его психологический портрет. Вместе с тем, ни один социокультурный фактор, взятый сам по себе, не может очертить диапазон развития человека. В этом смысле и имя человека — это только вероятностная модель его развития. Если исходить из сказанного, то диагностика личности и прогнозирование судьбы только на основе имени, будет напоминать ономантию — гадание по имени. Особенно в настоящее время, когда психокультурная суть имени претерпела изменения из-за потери ряда христианских и других традиций его присвоения. Итак, каждый человек получает имя либо выбирает его сам. Он ещё не научился употреблять местоимение «Я», но знает, как его зовут, и обращается к себе по имени. Используя имя, он вступает в контакт с другими людьми, проявляя при этом особую чувствительность к тому, как произносится его имя, он слышит его даже тогда, когда не может различить значения других слов. Определённые трудности в общении появляются тогда, когда он не знает или искажает имя партнёра. Выяснению содержания психологических образов имени, которые сложились у современного человека, посвящено исследование, проведенное нами совместно с Е. В. Троцевской. В нём приняли участие различные группы населения в возрасте от 18 до 35 лет. Участнику исследования говорилось: «Представьте себе такую ситуацию. Вы получили записку от своего приятеля, в которой он вам пишет: „Я хотел бы, чтобы ты завтра познакомился с … (называется имя)“. Вы не знаете этого человека, никогда не видели его, не имеете представления о том, как к нему относится ваш друг. Составьте психологический портрет этого человека, зная лишь его имя». Следует сказать, что выполнение задания не вызывало у участников исследования каких-либо трудностей, несмотря на то, что большинство из них ранее никогда сознательно не занималось конструированием психологического образа человека на основе его имени. Этот факт ещё раз подтверждает, что в обыденном общении имя человека ассоциируется с определёнными психологическими особенностями его носителя, что оно является знаком символом, способом объективизации психологического мира личности. Имена, предлагаемые участникам исследования, были выбраны из частотного словаря имён и являются самыми распространёнными: мужские — АЛЕКСАНДР, АЛЕКСЕЙ, ВЛАДИМИР, ДМИТРИЙ, МИХАИЛ, СЕРГЕЙ; женские — АННА, ЕЛЕНА, ОЛЬГА, ЕКАТЕРИНА, НАТАЛЬЯ, ВЕРА. «Психологические портреты» перечисленных имён анализировались в нескольких направлениях: внешность, экспрессия, черты характера носителя определённого имени, его отношение к себе и другим людям, особенности интеллектуально-волевой сферы, виды эмоционального реагирования, оценочные суждения. В результате обработки полученных данных оказалось, что почти каждое имя имеет несколько «психологических портретов». Так, большинством участников исследования имени Алексей приписывались следующие черты: «мягкий, добрый, правильный, приятный (оценка внешности)». Разновидности психологического образа имени Алексей таковы: «весёлый, жизнерадостный, открытый» и «тихий, чувствительный, неудачник, покладистый, неуверенный». Оказывается, что человек с именем Алексей может быть и «сильным», и «слабым», и «общительным», и «замкнутым». Имя Александр, в силу того факта, что многие участники исследования «лепили» его психологический образ исходя из деяний великих людей, носивших это имя, наделялось одними и теми же чертами: «умный, самолюбивый, волевой, целеустремлённый, агрессивный, сильный, величественный, высокий, стройный, светлый (оценка внешности)». В соответствии с тем же обстоятельством были едины участники исследования в психологической трактовке имени Владимир: «властный, умный, хитрый, общительный, твёрдый, спокойный, себялюбивый, сильный, хвастливый; внушительный, тёмный (оценка внешности)». Психологический образ имени Дмитрий включает весьма противоречивые черты, говорящие о некоторой двойственности натуры: «внутренне угрюм — внешне весел», «неординарный — посредственный»; «спокойный — агрессивный»; «несерьёзный и в то же время может быть практичным и глубоко проникать в смысл жизни». Дмитрий — «любим и уважаем, привлекает внимание» и вместе с этим «отталкивает, вызывает чувство недоверия». По мнению участников исследования, человек с именем Сергей должен быть «самостоятельным, гордым, практичным, гибким, рациональным, эмоциональным, легко ранимым, противоречивым, общительным, веселым, любить удовольствия, иметь привлекательную внешность». Многие участники исследования признавались в том, что когда они слышат имя Михаил, то у них возникает образ медведя. Видимо, такого рода ассоциации повлияли на психологическое содержание образа имени Михаил: «толстый, неуклюжий, здоровый, тёмный (коричневый), консерватор, работящий, целенаправленный, добрый, спокойный, простой». Психологические портреты женских имён, как правило, включают подробное описание внешности (лицо, цвет глаз, волос и т. д.). Анна — «красивая, внушительная, темноволосая, с небольшими глазами». Она — «женственная, добрая, таинственная». Другой «портрет» Анны — «взбалмошная, увлекающаяся, легкомысленная, энергичная, и придерживающаяся каких-либо норм». Третий «портрет» Анны — «властная, независимая, неприступная, холодная, жестокая, серьёзная, гордая». В этих психологических портретах имени Анна представлены достаточно распространённые типы женской натуры. Имя Екатерина. Женщина с таким именем, по мнению большинства участников исследования, должна быть: «привлекательной, высокой, дородной», иметь «крупные черты лица». Она — «царственная и величавая (видимо, по аналогии с царствовавшими особами), властная, сильная, целеустремлённая, жестокая, суровая». Противоположный по психологическому содержанию «портрет» Екатерины включает следующие черты: «маленькая, простая, хозяйственная, тёплая, серая, посредственность». У имени Ольга также несколько психологических портретов. Первый, самый распространённый: «светлая, стройная, высокая, привлекательная, здоровая». Она — «рассудительная и умная, стремится к семейному счастью, к комфорту, загадочная, несамокритичная, чувствительная и эмоциональная». Противоположный первому такой «портрет»: «властная, волевая, угрожающая, с элементами мужского стиля поведения». Между этими двумя «портретами» располагается третий: «скромная, кроткая, простая, бесцельная». Три психологических портрета имени Ольга — три типа женщин, отличающихся способом реагирования на внешний мир, своей «Я»-концепцией. Имени Елена, как и следовало ожидать, приписываются следующие качества: «красивая, яркая, броская, женственная, сексуальная». Елена — «изменчивая, противоречивая», имеет «высокое самомнение»; «себялюбива и эгоистична». Женщина, носящая имя Елена, должна быть также «увлекающейся, общительной, отзывчивой и чувственной». Короче говоря, соответствовать сложившемуся идеалу женственности. Женщина по имени Наталья, по мнению участников исследования, обладает «практичностью». Она — «энергичная, умеет ставить цели и добивается их, как правило, находит своё счастье». «Другая» Наталья — «добрая, мягкая, нежная, приятная, плавная, нравится мужчинам» и «третья» Наталья — «вспыльчивая, ей трудно общаться», она — «несчастная, ущербная, глупая». И опять три психологических портрета, в которых представлены три типа поведения, отношения, общения с окружающим миром. Имя Вера, несмотря на его очевидное социокультурное значение, также имеет три психологических портрета. Вера — «лёгкая, светлая, целенаправленная, последовательная, сдержанная, терпеливая, надёжная, трудолюбивая». Вера — «полная, тёплая, круглая, домашняя, простая, неглупая и практичная». Вера — «холодная, худая, гордая, твердая, интеллигентная, умная». Таким образом, имя человека наделяется достаточно отрефлексировапными психологическими чертами. Если их обобщить и представить в виде двухполюсной шкалы (со знаком + и -), то, как мужские, так и женские имена, в соответствии с их психологическими портретами, в равной степени могут быть отнесены и к одному, и к другому полюсу. Каждое имя имеет «портрет» со знаком + (добрый, умный, уравновешенный, целеустремлённый, общительный и т. д.) и противоположный этому со знаком — (злой, глупый, вспыльчивый, бесцельный, замкнутый). Каждая из названных черт либо символизирует нравственное начало человека (добрый — злой), либо его интеллектуальный потенциал (умный — глупый), либо указывает на его эмоциональную стабильность — нестабильность (уравновешенный — вспыльчивый), либо говорит о свойствах воли (целеустремлённый — нецелеустремлённый), либо подчеркивает степень общительности (общительный — замкнутый). За счёт разнообразия психологических черт, входящих в различные структуры личности, возникает целостное представление, включающее наиболее ценные для совместной жизнедеятельности свойства, качества, отношения. В этой связи выбор имени осуществляется не столько потому, что за одними закреплены черты со знаком +, а за другими со знаком -, сколько в соответствии с тем социально-психологическим стереотипом имени, который подтверждается опытом взаимодействия с его носителем или в соответствии с художественными прототипами и бытовыми ассоциациями (Михаил — медведь, Елена — прекрасная и т. д.). Имя будет оказывать влияние на личность человека и на его судьбу не столько в связи со звучанием, сколько в связи с его конкретным психологическим содержанием, типичным для той или иной социальной среды. И если для определённой субкультуры являются, например, незначимыми психологические черты имени Елена, то можно ожидать распространение других имён, за которыми закреплены ценные для данной общности черты. При этом многое зависит от того, какой психологический образ имени актуален и распространён. Он в сконцентрированном виде представляет приемлемый и ценный для субкультуры тип личности. Поэтому одно и то же имя как культурно-психологическое явление может задавать различные рамки развития человека. Выбирая имя или присваивая его другому, осознайте, что оно для вас значит в психологическом плане. От этого зависит не только ваше взаимодействие с носителем имени, но и в определённой степени путь развития его личности. Автор: Даяна, экстрасенс, ясновидящая
http://www.astrostar.ru/articles/imena/interesnoe-pro-imena/interesnoe-pro-psihologiya-i-imya.html
Психология имени
Как имя вплетается в контекст индивидуальной судьбы? Почему в различныхсообществах, в том числе в социальных возрастных группах детей и подростков,столь часто прибегают к прозвищам? Не выпол
http://slavclub.ru/names/44-psikhologija-imeni.html
Психология почему человек не обращается по имени
Философия языка в России: К истории русской лингвофилософии Библиотека учебной и научной литературы РГИУ. Одна из самых больший коллекций научной литературы Российского интернета. Более 50 словарей и справочников
http://sbiblio.com/BIBLIO/archive/beslepkin_fil/07.aspx

CATEGORIES