Просить прощения или прощение

Просить ли прощения в смс и мессенджерах?

– В Прощеное воскресение люди в социальных сетях, в sms-сообщениях начинают писать: «Прости меня!», звонить не только родственникам, но и дальним знакомым, считая, что это обязанность каждого…

– Здесь, прежде всего, нужно разобраться, кто именно собирается писать статусы «Простите!» в ФБ, звонить и пересылать sms-ки.

Потому что Прощеное воскресенье, Чин прощения – это для христиан, не для всех. И я думаю, задача священника и любых грамотных прихожан объяснять это своим родным, близким, знакомым или тем, кто приходит или собирается прийти в это время в храм. Многие люди приходят в храм, имея довольно смутные представления о том, для чего это, исходя из убеждения, что так положено делать всем подряд.

Бывает, человек, не понимающий, что значит Прощёное воскресенье, звонит христианину. Например, одной моей знакомой каждый год в этот день звонит свекровь, пожилая, довольно въедливая дама, и говорит ей: «Сегодня Прощеное воскресенье, так я тебя прощаю».

Нужно разграничить два момента: психологический и церковный. Как раз церковный касается смысла: для чего нужно Прощеное воскресенье. Мы знаем, что обычай просить прощения идет с древних времен египетского, сирийского монашества, когда монахи на весь период Великого поста уходили в пустыню, понимая, что могут просто не вернуться назад.

Поэтому, когда братья прощались друг с другом, они еще и просили друг у друга прощение за все, что нажили за целый год – от Пасхи до Пасхи.

Укоренился этот обычай в Церкви потому, что как раз имеет, прежде всего, не психологическое значение, а именно церковное. Церковь напоминает нам перед началом Великого поста: «примирись с тебя опечалившими».

Напоминает о том, что прежде, чем заняться своим внутренним устроением, когда мы приводим в порядок свою душу, нужно примириться с ближним. То есть, вынести самые тяжелые предметы из своей внутренней захламленной кладовки.

Важно обратить внимание на то, как мы относимся к ближним, не находимся ли мы с ними в состоянии глубокой обиды? Скажем, часто бывает, что человек, который годами приходит на исповедь, годами причащается, совершенно не умеет исповедоваться. Он приходит на исповедь и снова и снова начинает рассказывать о грехах своих обидчиков, своих домашних, пересказывать свои домашние ситуации.

Получается так, что центр, от которого зависит иерархия ценностей человека и сама его жизнь, находится не внутри, а вне его: стоит только сменить обстановку, исправить то-то и то внешнее, изменить окружающих меня людей – и моя жизнь изменится… Но все самое главное – внутри человека.

Жизнь такова, как мы ее воспринимаем, как мы ее видим, и тому очень много примеров. Люди, чье детство или юность пришлись на тяжелые времена, – военные, например, – все равно вспоминают их с радостью и теплом: юное око или око ребёнка видит все чистым, потому что центр чистоты внутри юного или маленького человека.

Когда мы уже прошли какой-то этап жизни, для нас все становится тяжелым, мрачным, мы постоянно унываем, ропщем, у нас нет благодарности. Не потому, что нам не за что благодарить, а потому, что мы сами такие.

Одна и та же жизнь, но в ней люди живут по-разному. Так же, как на одном языке делают разные вещи: один ругается матом, другой строчит донос, а третий пишет прекрасные стихи или молится Богу.

То же и с христианами. Мы должны обратить свой взор внутрь себя, но для начала нужно обязательно, по заповеди Божьей, наладить свои отношения с близкими. Об этом Церковь напоминает нам чином Прощеного воскресенья.

Естественно, когда этот чин ушел в секулярную постхристианскую культуру, он, как и все, что оторвалось от центра, стал восприниматься иначе. Любой церковный обычай, когда он отрывается от своей сердцевины, от своего содержания, приобретает совершенно фантасмагорические черты.

Тем не менее, нецерковные люди, которые выражают возмущение: «Чего это я буду просить прощение в Прощеное воскресенье в храме у неизвестных мне людей, это какое-то лицемерие», – в чем-то правы.

Совершенно не нужно этого делать, не понимая церковного значения чина. Им надо бы просить прощение именно у тех, у кого стоит попросить, у реальных родных и близких. Ну и, может быть, задуматься, прежде чем критиковать тех, кто собрался в Прощеное воскресенье в храм: коли уж в Церкви, которой две с лишним тысячи лет, этот обычай укоренился, то наверное ведь не просто так.

– Но все-таки, есть смысл в статусах «Простите меня» в Фейсбуке и так далее?

– Думаю, что смысл есть во всем, потому что и sms, и социальные сети в интернете – это же тоже человеческая жизнь. Слова «Прости меня» выговорить довольно непросто. Так что хорошие слова чаще писать и говорить лучше, чем плохие. Если просить прощение – мода, то это мода замечательная.

– Нет, вовсе не обязательно. Если человек не знает, не выучил эту формулу, если она от зубов не отскакивает, или просто тяжело разным людям отвечать одинаково, то он просто скажет своими словами: «И ты меня прости». Это тоже будет хорошо.

– Вариантов множество. Может быть, если в этот день человек, например, вместо того, чтобы пойти на Чин Прощения, отправится к злобной соседке, с которой он давным-давно находится в состоянии вражды, и попытается с ней примириться, ощущение формальности лично для него уйдет.

– Если человек внутренне не готов простить того, кто просит прощение?

– В таких случаях лучше всего говорить правду, хотя это очень трудно произнести: «Ты знаешь, я не могу тебя пока простить. Понимаю, что надо бы, но не могу. Я помолюсь Богу и попрошу у Него помощи в этом. Потому что Он Сам сказал: «человекам это невозможно, Богу же всё возможно (Мф. 19:16)».

А иногда надо просто промолчать, чтобы не ввести другого человека в соблазн.

– Как научиться прощать?

– Трудное это дело. Прежде всего, важно осознать, что прощать – надо. Человек немощен и слаб, и осознание своей собственной немощи – важное осознание в жизни. Человек понимает, что надо бы добиться смирения, всех любить, постараться добиться чистоты сердца, добиться совершенства отношений и так далее. Но ничего у него не получается. И человек мучится.

Как только это мучение началось, значит, душа проснулась. Она понимает несоответствие между тем, кем человек должен быть, и тем, кем он является на самом деле, несоответствие между тем человекообразным, которое я вижу в зеркале, и тем человеком, которым меня задумал и создал Господь, и кем я должен стать.

Это мучительное раздумье говорит о том, что душа жива, что она не спит. Потому что мертвое и спящее не болит. Болит живое. Когда человек про это задумался, когда понял настоятельную необходимость что-то менять – прощать, любить, но не может этого сделать, он начинает искать: а кто бы мне помог. И тогда он обращается к Богу. С Богом можно и прощать научиться.

– Как понять, прощает ли человек правильно, по-настоящему или так свысока, что получается и не прощение вовсе?

– Да, прощение прощению рознь. В повести Довлатова «Филиал» есть момент, когда просят извиниться одного героя: «Рувим должен принести извинения. Только пусть извинится как следует. А то я знаю Руню. Руня извиняется следующим образом: “Прости, мой дорогой, но все же ты – дерьмо!”».

Такое «прощение», при котором сердце на самом деле полно превозношения над другим человеком, показным равнодушием – «я выше этого» – это, конечно, явно антихристианское чувство, и его лучше избегать.

Бердяев не случайно сказал, что обида – это ободранное самолюбие. Это совершенно верно. Еще проще сказал один старенький священник: «Вас обижают? А зачем вы обижаетесь?»

Но одно дело – умственная установка, осознание проблемы, а другое дело – дорасти до того, чтобы преодолевать её. Это большой путь, процесс, который мы проходим в жизни.

Если мы согласны его пройти, тогда Господь нас поведет по этому нелёгкому пути. Ждать того, что все будет хорошо, комфортно, и что в один прекрасный момент я проснусь, а у меня из ушей лучи святости, и я весь полон смирения по самую макушку, конечно, напрасно.

– То есть, важно учиться не только прощать, но и учиться не обижаться?

– Да, и просить Бога об этом: «Господи, видишь, у меня самолюбие гипертрофировано, помоги мне!»

Основа любого греха, помимо прочего, – глупость. Гордыня – это глупость потому, что человек ставит себя вместо Бога, считает, что он – повелитель всего мира. Когда жизнь окунет его в грязь лицом, и он поймет, что никакой не повелитель, ему будет очень обидно. Но в этом никто, кроме него, не виноват.

Осуждение – это глупость, потому что мы судим людей, совершенно ничего о них не зная. И так – во всяком грехе. И в обиде, в том числе. Мы на кого-то обижаемся, а больно ведь нашему собственному сердцу.

Другому человеку, может быть, все равно, он, возможно, даже и не знает, что ты на него обиделся. А ты ходишь, мучишься, переживаешь. Самый настоящий мазохизм. Так вот и нужно просить Господа: «Избавь меня от обиды, от той боли, которую я причиняю сам себе».

– Что более действенно – вспоминать всех, кого теоретически мог обидеть, и у всех-всех просить прощения или ограничиться кругом близких?

– Думаю, что одна из самых важных добродетелей – трезвомыслие. Доходить до абсурда не стоит. У каждого из нас в жизни очень много окружающих людей, которых мы обидели: кого-то равнодушием, кого-то обидели невниманием, кого-то обидели, может быть, даже и неосознанно.

Не обязательно составлять целый отряд из тех, кого я сейчас подвергну своим прощению. Пусть это будет два-три человека, но с которыми очень часто не хочется иметь дело, или наши самые-самые близкие, которым достается чаще всего. Вот у них и стоит искренне попросить прощения.

Кому-то гораздо проще и легче бывает прийти в храм: «Ой, простите меня», заливаться слезами, а потом вернуться домой и в очередной раз обидеть своих родных и близких. Так что просить прощения нужно начинать с реальных людей, с ближних, как бы это не было тяжело.

Те христиане, которые выходят на улицу и начинают у всех встречных-поперечных просить прощения, как правило – пламенные неофиты. Человек непременно хочет зафиксировать себя в традиции, показать, что я православный.

Это вполне понятно, потому что, когда мы отошли от Бога – мы потеряли любовь и теперь боимся, что нас не полюбят. И для того, чтобы нас полюбили, мы должны стать хорошими, заработать любовь, набрать какие-то очки. Хорошими быть сложно, тогда мы пытаемся хотя бы выглядеть хорошими.

Когда человек приходит в Церковь, в это место спасения, он стремится скорее начать выглядеть православным: «Только бы никто не догадался, что я грешник, потому что меня тогда опять не полюбят». И как непросто, кстати, бывает принять, что Бог меня любит просто так…

– Не вспомните истории настоящего глубокого прощения?

– Я знаю прихожанку, сумевшую простить водителя, который в пьяном виде насмерть сбил её сына. Она тяжело пережила случившееся, много молилась, а потом нашла в себе силы и – забрала заявление из милиции. Она поняла, что самое первое действие – остановить собственную руку, не наносить ответный удар, иначе зло будет распространяться без конца и края.

Многие прихожане осуждали её: «Вот, заявление забрала, теперь его не посадят, а его нужно наказать, иначе он так и будет дальше себя вести». Но женщина им отвечала: «Я не знаю, как он там дальше будет себя вести, потому что это дело не мое, а Божье. Мне Господь велел прощать, и я постаралась простить».

Еще помню женщину, которая пять или шесть раз прощала своего мужа, который уходил от неё «налево». Потом возвращался назад. Ей прощение давалось очень трудно, она очень много слез выплакала, приходя в храм и рассказывая всю свою ситуацию.

Но когда я спросил: «А вы не думали о том, чтобы развестись? Ведь в вашем случае даже Церковь позволит это», – она ответила: «Я думала вот о чём: дело не в том, что я боюсь остаться одна. У меня есть дети, есть ради чего жить. Но этого человека мне Бог послал не просто так. Мы с ним пережили не только горести, но и очень много хороших минут. Обычно люди помнят всегда плохое, а хорошее быстро забывается. Мы часто неблагодарны. Мне было бы просто стыдно перед Богом, если бы я его оттолкнула. Я все-таки попытаюсь простить». С тех пор они живут нормально, супруг одумался…

Это пример подвига неприметной бытовой святости, которой очень много вокруг. Просто мы ее не видим и не замечаем, потому что она не рекламная.

– Отец Сергий, что вы пожелаете читателям перед Прощёным воскресеньем?

– Первое и самое важное – просто сесть и подумать, помолиться, перебрать в памяти всех близких людей. Я думаю, что немало будет случаев, когда совесть обличит в том, что в чем-то ты перед ними виноват, чем-то обидел. А второе, я думаю, очень важно просто идти с верою, как Господь говорил: «Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6:34).

Думаю, лучше всего, как подскажет сердце, так и поступать в Прощёное воскресенье. Заранее всё не отрепетируешь.

Просить прощения или прощение

Говорят, отогревают религия, искусство, наука. Нет: человек — человека (Сергей Дурылин)

Каждому человеку в жизни приходилось когда-нибудь кого-то прощать и самому просить прощения. Про важность этой проблемы, конечно, говорить не стоит. И то, что это не только благочестиво и правильно с христианской точки зрения, но и необходимо для нормального душевного состояния, написано тоже немало. У меня, как и у всех людей, тоже большой жизненный опыт и много размышлений на тему прощения или не прощения обид. Я показывала несколько кукольных спектаклей на эту тему для детей, как правило, перед Великим постом или в первые его дни. Я хотела бы описать два эпизода из своей жизни, связанные с этой темой.

21 год назад я преподавала высшую математику в институте, в котором этот предмет был непрофильным, но необходимым. Среди студентов были те, кто окончили соответствующие колледжи с красным дипломом и были приняты в этот институт без экзаменов. Этих студентов объединили в одну группу. Как ни странно, преподавать у них было довольно трудно. Видимо, в деканате это понимали, поэтому у них даже был дополнительный предмет «Основы математики», которого не было у других групп этого же курса.

Я постаралась успокоиться и взглянуть на ситуацию более трезво, вспомнить в том числе и про свои ошибки, которые, будто специально, случились на занятиях именно в этой группе (их всего у меня было, кажется, пять). Ближайшее занятие с ними было в Чистый понедельник. Перед занятием я сказала своим ученикам о том, что, согласно православной традиции, перед Великим постом или в его начале принято просить прощения друг у друга, и что я прошу у них прощения, перечислила за что, стараясь говорить максимально искренне и так, чтобы это звучало неформально. Студенты помолчали, потом неожиданно встали и тоже попросили у меня прощения. Что удивительно, оставшаяся часть семестра прошла гладко. Больше на уроках я не ошибалась, и у них всё получалось почему-то лучше.

Я вовсе не хочу сказать, что это панацея от чего-либо. Дальнейший жизненный опыт показал, что часто всё не так просто. Да и просить прощения нужно не всегда. Но тогда получилось примерно так, как у учительницы Натальи Гореловой из фильма «Доживём до понедельника».

Второй случай произошёл семь лет назад в южном городке, где я обычно провожу лето. У меня там есть знакомая семья – пожилая женщина (назову её Алевтина Георгиевна) с дочерью и двумя внучками, которые так же, как и я, лето проводили в этом городке у моря, в части дома, доставшейся им по наследству, а к осени возвращались в Москву. Там мы общались уже, в основном, по телефону. Дочь Алевтины Георгиевны обычно приезжает на отдых всего недели на две, а девочки с бабушкой отдыхали почти всё лето, по крайней мере раньше.

Иногда с ними вместе отдыхает ещё сестра Алевтины Георгиевны (назовём её Наталья Георгиевна) – художница, которая тоже живёт в Москве. Наследство у них общее. Поэтому они живут летом в одной квартире, только в разных комнатах.

Перед самым отъездом Алевтины Георгиевны с внучкой в Москву (старшая девочка уже уехала пораньше с мамой), мы очень мило пообщались с ней на пляже, я пожелала ей счастливого пути, а на следующий день она должна была уезжать поездом, который отходил в 8 утра. Я с сыном, вернувшись с пляжа, стала готовиться к дню рождения мамы, который был на следующий день. В 9 вечера внезапно позвонила Алевтина Георгиевна и плачущим голосом сообщила, что её избила сестра, ей плохо и сейчас приедет «Скорая помощь». Она просила прийти к ней и её поддержать.

Мне пришлось бросить всё, наспех дать распоряжения сыну, кое-как объяснить это маме и бежать к Алевтине Георгиевне. Внутри у меня всё клокотало. Я недоумевала: как такая интеллигентная женщина – красавица, хоть и немолодая, член Союза художников, — могла избить свою сестру! Когда я примчалась к сёстрам, там уже была «Скорая». Фельдшер (кстати, она оказалась прихожанкой храма, который посещали я и Алевтина Георгиевна) измерила давление, обработала ушибы и сделала укол. Затем, укоризненно посмотрев на Наталью Георгиевну, сказала, что сейчас приедет милиция (тогда она ещё не была полицией). На протесты Алевтины Георгиевны она ответила, что врачи всегда в подобных случаях обязаны сообщать в милицию. Вскоре подъехала милицейская машина.

Милиционер стал опрашивать участников происшедшего. Внучку, которая тоже всё видела, и, конечно, была в шоке, он опрашивать не стал, так как для этого по закону требовалось присутствие матери. Конфликт, как я поняла, разгорелся из-за нежелания Алевтины Георгиевны сдавать их общую квартиру на зимний сезон: сдавалась она всё равно недорого, а квартиранты уже не раз портили мебель или что-то ещё в квартире, и размеры ущерба иногда превышали оплату за жильё.

Алевтина Георгиевна описала милиционеру происшедшее и факт избиения. Наталья Георгиевна стала утверждать, что её сестра сама билась головой об пол, и от этого у неё ушибы. Внучка Оля была в ужасе, и я тоже. Как сказала потом Оля на вопрос бабушки «может, я сошла с ума, и действительно билась головой об пол, если Наталья с такой уверенностью это утверждает?»: «Бабушка, если бы так было, у тебя ушибы были бы на лбу, а не под глазами, и потом, я же сама видела, как всё происходило». Я не могла представить, как это возможно: при свидетелях, при мне, при Оле, при зашедших соседях так ужасно опозорить и оклеветать свою сестру! Это меня потрясло даже больше, чем факт избиения, который, конечно, ужасен, но мог произойти на эмоциях. Но клевета – это ведь вполне сознательная подлость!

Милиционер записал всё и уехал, сказав, что если у них возникнут дальнейшие взаимные претензии, они могут воспользоваться этим протоколом. Алевтина Георгиевна заверила, что претензий к сестре она иметь не будет, и приезда милиции она не хотела.

Бросить в таком состоянии Алевтину Георгиевну я не могла. Эту ночь мы коротали вместе. Я помогала ей собирать вещи к утреннему поезду. Наталья Георгиевна лежала на кровати в соседней проходной комнате (почему-то не в боковой изолированной, а именно в проходной) и тоже, по-видимому, не могла спать.

Сложнее всего было пытаться успокоить Алевтину Георгиевну, у которой душа кипела от обиды и гнева. Она сетовала на то, что накануне причащалась и была в мирном состоянии духа. «Больше всего меня пугает, — говорила она, чуть не плача, — что мне самой хотелось Наталью побить в этой ситуации! Как мне с собой справится?»

Я сама серьёзно боролась с собой, чтобы не начать ненавидеть Наталью Георгиевну, и тем более ничего ей не высказывать — это уж точно не имело смысла, и могло только подлить масла в огонь. Мы почти всю ночь, собирая вещи, разговаривали про способы преодоления гнева, и про то, что даже если человек не просит прощения, злобу и обиду в своей душе надо с помощью Божией пытаться гасить, для нормального состояния своей души.

Алевтина Георгиевна сказала, что она ещё не научилась пользоваться будильником на своём новом телефоне (свой я не захватила), и мы обе, ужасно уставшие, договорились хоть немного поспать по очереди, чтобы не прозевать время, на которое было заказано такси к поезду. Когда она легла спать, она дала мне маленькую книжечку «Оптинский цветник» — короткие высказывания Оптинских старцев. Заснула Алевтина Георгиевна мгновенно –сказались усталость и укол, сделанный фельдшером «Скорой». Я раскрыла книжечку на первом попавшемся месте и прочитала: «Ничто так не привлекает благодать Божию, как прощение обид».

Я сходила на кухню, чтобы попить воды. Наталья Георгиевна быстро вскочила, чтобы включить мне свет и дать кружку. Видно было, что она старается мне угодить. Я не хотела с ней общаться.

Когда Алевтина Георгиевна проснулась и продолжила сборы, я заметила, что её сестра лежит на кровати с молитвословом в руках. Тогда мне показалось это лицемерием и почти кощунством. Но позже, я поняла, что Наталья Георгиевна всё-таки покаялась, хоть и не попросила прощения до сих пор. Переживания этой ночи тоже, по-видимому, оказали на неё влияние. Она, изменила стиль отношений с сестрой, а в этом и есть суть покаяния. Алевтина Георгиевна тоже со временем успокоилась и простила сестру, как она говорит.

Эта ночь была одной из самых непростых в моей жизни, тем более, что мамин день рождения был испорчен, и моя мама тоже почти не спала в это время. Но, кажется, эта ночь и мне помогла что-то понять и чему-то научиться.

Потом (как и до этого) у меня было много ситуаций, когда нужно было прощать, в том числе и тогда, когда человек о прощении не просит. Наблюдая за некоторыми своими друзьями и знакомыми, а также за собой, я поняла, что способность обижаться человеку дана не зря. Можно представить, какими бы мы стали хамами, если бы не боялись никого обидеть! И понятно, что если речь идёт не только о преодолении чувства гнева, злобы и желания отомстить (с которыми однозначно нужно бороться, может быть, не столько подавлять в себе, сколько преодолевать с помощью Божией), а и о том, чтобы пойти на «мировую» с этим человеком, то «прощать» нужно не всегда, особенно, если человек прощения не просит и поведения своего не меняет.

У меня был и остаётся целый ряд проблем, когда нужно учиться прощать себя, и это оказалось делом не менее трудным, которому я пока не научилась. (Как, впрочем, нельзя сказать, что я научилась прощать других.)

Я ни в коем случае не хотела бы никого поучать или делать однозначные выводы, просто такой вот опыт на данный момент. Может, у кого-то он совсем другой, и выводы другие.

Иллюстрация: Распятие работы Эрнста Неизвестного. Гипс, 1960-е — начало 1970-х гг. Из фонда Музея истории Екатеринбурга

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:

Источники:
Просить ли прощения в смс и мессенджерах?
Как реагировать на статусы «Простите меня!» в Фейсбуке? У кого просить прощения в Прощеное воскресенье? Что такое настоящее прощение –
http://slovobozhie.com/2018/02/prosit-li-proscheniya-v-sms-i-messendzherah.html
Просить прощения или прощение
Две истории о прощении
http://ahilla.ru/prosit-proshheniya-ili-izmenit-otnosheniya/